– Прикрывать и охранять троих самураев изСацумы? – предположил Фандорин.

– Скорее всего так. Нанять такого мастера навернякастоит больших денег. Откуда они у бывших самураев? Значит, в игре участвуютсерьёзные закулисные игроки, способные делать высокие ставки, чтобы сорватьбанк. Банк нам известен – это министр Окубо. Вот всё это я и напишу в докладена имя посланника. Присовокуплю, что руководителем, связным или посредникомсацумских убийств является содержатель игорного притона. Японская полицияследит за ним, и это на сегодняшний день единственная наша зацепка. Чтоскажете, Фандорин? Не упустил ли я чего-нибудь в своём анализе ситуации?

– Анализ вполне хорош, – признал титулярныйсоветник.

– Мерси. – Консул приподнял свои тёмные очки,устало потёр глаза. – Однако начальство ценит меня не столько заспособность производить анализ, сколько за умение предлагать решения. Что ж янапишу в резюмирующей части доклада?

– Выводы. – Фандорин тоже подошёл к окну,посмотрел, как в саду под дождём покачиваются листья акаций. – Числомчетыре. Заговорщики имеют в полицейских кругах своего агента. Это раз.

Доронин вздрогнул:

– Откуда вы взяли?

– Из фактов. Сначала убийца узнал, что у меня естьсвидетель убийства Благолепова. Потом кто-то предупредил сацумцев о засаде вг-годауне. И наконец, ниндзя знал о существовании отпечатков и о том, где онихранятся. Вывод может быть лишь один: с заговорщиками связан либо кто-то измоей группы, либо одно из лиц, получающих сведения о ходе расследования.

– Например, вроде меня?

– Например, вроде вас.

Консул сдвинул брови, помолчал.

– Хорошо, с первым выводом ясно. Дальше.

– Горбун безусловно знает о слежке и ни в коем случаесам не выйдет на связь с сацумцами. Это два. Следовательно, нужно вынудитьГорбуна к действию. Это три. Однако, чтобы снова не произошло утечки, операциюнужно провести втайне и от муниципальной, и от японской полиции. Это четыре.Всё.

Обдумав сказанное, Доронин скептически качнул головой:

– Так-то оно так. Но что значит «вынудить к действию»?Как вы себе это представляете?

– Нужно, чтобы Сэмуси избавился от слежки. Тогда оннепременно кинется разыскивать своих сообщников. И выведет на них меня. Но дляпроведения этой операции мне нужна санкция на самостоятельные действия.

– Какие именно?

– Пока не знаю, – бесстрастно ответил титулярныйсоветник. – Такие, какие п-понадобятся.

– Не хотите говорить? – понял Доронин. – Ну иправильно. А то сорвётся ваша операция, и вы меня в шпионы запишете. – Онпобарабанил пальцами по стеклу. – Знаете что, Эраст Петрович? Для чистотыопыта я и посланнику не стану писать о ваших выводах. Что же до санкции, тосчитайте, что получили её от вашего непосредственного начальника. Действуйте,как найдёте нужным. Только вот что… – Консул слегка замялся. – Может быть,вы согласитесь взять меня… нет-нет, не в конфиденты, а хотя бы в исполнители?Одному, без помощи, вам будет трудно. Я, конечно, не ниндзя, но выполнитькакое-нибудь несложное задание мог бы.

Фандорин окинул взглядом тщедушного Всеволода Витальевича ивежливо отказался:

– Благодарю. Мне будет достаточно письмоводителяСироты. Хотя нет. Пожалуй, сначала мне нужно с ним поговорить…

Титулярный советник заколебался – вспомнил, что в последнеевремя японец ведёт себя немного странно. Без повода бледнеет и краснеет,смотрит как-то исподлобья. В отношении письмоводителя к вице-консулу, вначалечрезвычайно дружественном, явно произошла перемена.

Эраст Петрович решил выяснить, в чем тут дело,незамедлительно.

Пошёл в канцелярию, где девица Благолепова оглушительноколотила по кнопкам «Ремингтона». Увидев Фандорина, она вспыхнула, быстрымдвижением поправила воротничок и застучала ещё проворней.

– Мне нужно с вами поговорить, – тихо сказалтитулярный советник, наклонившись над столом Сироты.

Тот дёрнулся, побледнел.

– Да, мне тоже. Давно пора.

Эраст Петрович удивился. Осторожно спросил:

– Вы хотели говорить со мной? О чем?

– Нет, сначала вы. – Письмоводитель поднялся,решительно застегнул сюртук. – Где вам угодно?

Провожаемые истерическим треском «Ремингтона», вышли в сад.Дождь перестал, с ветвей падали стеклянные капельки, над головой звонко пелиптицы.

– Скажите, Сирота, вот вы связали свою жизнь с Россией.Могу ли я спросить, почему?

Письмоводитель выслушал вопрос, напряжённо прищурился.Ответил чётко, по-военному, словно подготовился заранее:

– Господин вице-консул, я решил связать свою жизнь свашей страной, потому что Россия очень нужна Японии. Восток и Запад слишкомразличны, им не слиться друг с другом без посредника. Когда-то в древности рольмоста между Японией и великим Китаем выполняла Корея. Теперь, чтобы гармоничносоединиться с великой Европой, нам необходима Россия. Благодаря помощи вашейстраны, которая объединяет в себе и Восток, и Запад, моя родина расцветёт ивольётся в ряды великих держав мира. Конечно, не сейчас, а лет через двадцатьили тридцать. Вот почему я служу в русском консульстве…

Эраст Петрович смущённо кашлянул – он не ожидал стольчеканного ответа, а идея о том, что отсталая азиатская страна может черездвадцать лет превратиться в великую державу, была просто смехотворной. Однакообижать японца не следовало.

– Понятно, – протянул Фандорин, чувствуя, что неочень-то достиг цели.

– Ещё у вас очень красивая литература, – добавилписьмоводитель и поклонился, как бы давая понять, что добавить ему большенечего.

Возникла пауза. Титулярный советник думал, не спросить линапрямую: «Что это вы на меня всё волком смотрите?» Но с точки зрения японскогоэтикета это, вероятно, будет чудовищной невежливостью.

Сирота нарушил молчание первым:

– Это и есть то, о чем господин вице-консул хотел сомной говорить?

В его голосе звучало удивление.

– С-собственно, да… А о чем желали говорить со мной вы?

Письмоводитель из белого сделался пунцовым. Сглотнул.Откашлялся.

– О капитанской дочке. – И, увидев, в глазахсобеседника изумление, пояснил. – О Софье Диогеновне.

– Что случилось?

– Господин вице-консул, вы её… вы её рюбите?