– Очень хорошо. Сегодня десятое, ты можешь пробыть там додвадцать четвертого. Если Марчмэн сделает официальное предложение, я дам тебезнать.

– Я… я, наверное, захочу посоветоваться с АлександройТаунсенд насчет приготовлений к свадьбе, – стала на ходу придумывать Элизабет,надеясь, что подруга сумеет найти способ избавиться и от второго жениха. – Онавесь сезон будет в Лондоне, и я могла бы пожить у нее.

– Если ты возьмешь с собой своих слуг, то можешь пожить и вмоем доме, – великодушно предложил дядя. – Да, пожалуй, будет неплохо, если тыпоживешь пока в Лондоне. И Белховен всегда сможет навестить тебя, если емузахочется с тобой повидаться. Кстати, пока будешь в Лондоне, можешь заоднозаказать себе свадебное платье. Разумеется, не чересчур дорогое, – нахмурившись,добавил он. – Я не вижу смысла устраивать пышную свадьбу в городе, когда можнопрекрасно обойтись скромным венчанием в Хэвенхёрсте. Да и платье, еслиподумать, не нужно заказывать – ведь осталось подвенечное платье твоей матери,которое она надевала всего один раз.

Элизабет не стала напоминать ему, что ее мать венчалась прибольшом скоплении народа в Сент-Джеймской церкви, и на ней было роскошное,расшитое жемчугом платье со шлейфом длиной пятнадцать футов, и что венчаться втаком платье в скромной деревенской церквушке по меньшей мере нелепо. Крометого, она все еще надеялась, что ей удастся избежать свадьбы. А если неудастся, то тем более у нее не было ни малейшего желания обсуждать свойсвадебный наряд.

К настоящему моменту она прожила у Алекс уже пять дней,занимаясь исключительно тем, что придумывала и отвергала различные способыизбавления от замужества. И вдруг Алекс опять начала разговоры о том, чтоЭлизабет нужно восстановить свою репутацию в обществе, да еще решила сделатьэто непременно сегодня вечером. Ко всем прочим несчастьям, сэр Фрэнсис Белховеносаждал дом дяди Джулиуса на Променад-стрит, не давая Элизабет проходу.

– Элизабет, – сказала Алекс решительным голосом. – Я готовапризнать, что еще не проработала план во всех деталях, поскольку он родилсятолько три часа назад – у меня просто не было на это времени, как ты понимаешь,– но если ты наконец присядешь и согласишься выпить чаю, я постараюсь объяснитьтебе, в чем его смысл.

– Пойти сегодня на бал – это не выход, – сказала Элизабет,послушно опускаясь на прелестную маленькую кушетку, обтянутую зеленым шелком.Это… – это настоящий кошмар!

– Может быть, ты позволишь мне объяснить? Ты можешь сколькоугодно сопротивляться, но это совершенно бессмысленно, так как я ужезадействовала все имеющиеся у меня возможности и отказываться от этого поздно.Поэтому я не собираюсь выслушивать никаких возражений.

Нервным движением Элизабет откинула волосы со лба и нехотякивнула. Александра указала глазами на чашку с чаем, которую лакей поставилперед Элизабет, и та со вздохом взяла ее и поднесла ко рту.

– Объясняй.

– Я думаю, нет смысла напоминать тебе, что в нашемраспоряжении осталось всего девять дней. Девять дней, чтобы подыскать тебеболее подходящего мужа.

Элизабет подавилась чаем.

– Что? Ты шутишь!

– Ничуть, – спокойно возразила Алекс, отпив глоток из своейчашки. Когда ты дебютировала, то получила пятнадцать предложений за четыренедели. Если ты тогда могла завоевывать по половинке жениха в день, я не вижупричин, по которым сейчас, за полных девять дней, ты не сможешь найти себе хотябы одного жениха, который был бы тебе приятен. Даже учитывая тот старыйскандал. Сейчас ты стала еще красивее, чем два года назад.

При упоминании о скандале Элизабет побледнела.

– Я не могу, – дрожащим голосом сказала она. – Я не могуснова появиться в свете и посмотреть людям в глаза. Не сейчас!

– Возможно, одна ты и не смогла бы этого сделать, но сегоднявечером ты не будешь одна. С тех пор, как мне пришел в голову этот план, я несидела сложа руки. Сезон только начался, и не все еще вернулись в Лондон, но япослала записку бабушке своего мужа, чтобы она сразу же, как приедет, заехалако мне. Она должна приехать сегодня, и сегодня же собирался вернуться изХостонского поместья мой муж, правда, он сначала зайдет в какой-нибудь из своихклубов и появится дома только вечером. Ему я тоже отправила длинное письмо, вкотором объяснила всю ситуацию и попросила присоединиться к нам на балу вполовине одиннадцатого. И еще я попросила своего зятя Энтони сопровождать тебяна балу. Так что, как видишь, рядом с тобой будут как минимум четверо.Возможно, это и не так много, но ты даже не представляешь, каким громаднымвлиянием пользуются мой муж и его бабушка.

Александра с нежностью посмотрела на Элизабет и ободряющедобавила:

– Вдовствующая герцогиня Хостонская обладает колоссальнымвлиянием на общество и беззастенчиво пользуется этим. Ей доставляетнеобыкновенное удовольствие видеть, как люди подчиняются ее воле. Ты еще незнакома с моим мужем, – с улыбкой заметила Алекс, – но Джордан пользуется чутьли не еще большим влиянием, чем герцогиня, и он никому не позволит сказатьпротив тебя хоть слово. Если он будет рядом с нами, никто не посмеет дажепопытаться.

– А он… он знает про меня? Ну… я хочу сказать, кто я такая?

И что обо мне говорят?

– Я вкратце рассказала ему в письме, что случилось два годаназад, и написала, как много ты для меня значишь. Я бы рассказала ему раньше,но с того момента, как я приезжала к тебе в Хэвенхёрст, мы с ним еще невиделись. Он ездил по нашим поместьям и приводил в порядок дела – ведь нас небыло в Англии целых полтора года.

Элизабет почувствовала слабость в ногах при мысли о том, чтомуж Алекс, вернувшись сегодня вечером в Лондон, сочтет ее неподходящей подругойдля своей жены или скажет, что не собирается претворять в жизнь их безумныепланы. Представив себе эту неприятную и унизительную ситуацию, Элизабет вдругвспомнила, что у нее нет подходящего платья, и с радостью уцепилась за этопрепятствие.

– Ничего не выйдет! – облегченно выдохнула она.

– Почему?

– Мне нечего надеть!

– Ну, это ерунда. – Алекс небрежно махнула рукой. – Тынаденешь платье, которое я привезла из Франции. – Она подняла руку, чтобыпредупредить протест Элизабет. – Я все равно не смогу его больше носить, –спокойно сказала она. – Я уже слишком раздалась в талии.

Элизабет бросила недоверчивый взгляд на тонкую талиюподруги, а Алекс продолжила:

– На следующий год оно выйдет из моды, поэтому будетсправедливо, если хотя бы ты сможешь его надеть. Я уже послала запискуБентнеру, чтобы он прислал сюда Берту со всем необходимым, – Алексобезоруживающе улыбнулась, – потому что на Променад-стрит я тебя сегодня уже неотпущу. У меня есть сильное подозрение, что если я сделаю это, то через паручасов ты пришлешь мне записку, что у тебя разыгралась страшная мигрень и тылежишь в кровати, обвязав голову полотенцем.