– Что вы имеете в виду? – испуганно спросила Алекс, втревоге вставая с места.

– Шансы Элизабет на успех на сегодняшнем балу значительноуменьшились в связи с заявлением Стэнхоупа.

– Почему?

– Причина очень проста: теперь, когда Торнтон приплюсовал ксвоему богатству еще и титул, свет пересмотрит свое отношение к тому давнемускандалу и будет считать его всего лишь «джентльменским спортом». Однако это несмоет пятна с ее репутации. Ты понимаешь, о чем я говорю? – Алекс кивнула. – Иеще, – добавила она устрашающим тоном.

– Боюсь, что я не выдержу этого. Что?

– У меня, – провозгласила ее светлость, – нехорошеепредчувствие относительно этого бала!

То же самое в эту минуту можно было сказать об Алекс.

– Тони согласился сопровождать Элизабет, и Салли тоже,наверное, там будет, – неуверенно сказала она, имея в виду своего зятя и егожену, которые в настоящий момент жили в деревне. – Но мне хотелось бы, чтобырядом с ней был кто-нибудь из холостых мужчин, кто-нибудь, на кого все смотрятснизу вверх, а еще лучше – боятся. Родди Карстерс подошел бы идеально. Яотправила ему записку с просьбой посетить меня при первой возможности, но онвернется только завтра, самое раннее – сегодня вечером. Только бы мне удалосьуговорить его. Все до смерти боятся его едких выпадов.

– Меня они тоже до смерти боятся, – с гордостью напомнилагерцогиня.

– Да, я знаю, – тускло улыбнулась Алекс. – Никто неосмелится выступить против Элизабет прямо у вас на глазах, но Родди можетзапугать их до такой степени, что заставит по-настоящему принять ее.

– Возможно. А может быть, и нет. Где и когда мы соберемсясегодня вечером, чтобы отправиться на это злополучное мероприятие? Алексмолитвенно посмотрела на небеса, потом мужественно улыбнулась. – Мыотправляемся отсюда в десять тридцать. Я попросила Джордана присоединиться кнам в холле у Виллингтонов с тем, чтобы в бальный зал мы вошли все вместе.

В половине девятого вечера того же дня Ян стоял на крыльцегородского дома дяди Элизабет и с трудом подавлял зверское желание убить еедворецкого, который, казалось, испытывал столь же сильное желание нанестителесные повреждения Яну.

– Я спрашиваю вас еще раз в том случае, если вы не понялименя с первого раза, – Ян говорил угрожающе ласковым голосом, от которогообычные люди начинали бледнеть. – Где ваша хозяйка?

Бентнер оставался все таким же румяным, разве что стал натон светлее.

– Ее нет дома! – в который раз повторил он. Он не собиралсясообщать местонахождение Элизабет, которая впервые после полутора лет изоляцииотправилась на бал в надежде восстановить свое доброе имя, тем более он несобирался сообщать этого человеку, который запятнал это имя и у которогохватило наглости заявиться к ней в дом.

– Я понял, что ее нет, но разве вы не знаете, где она?

– Я этого не говорил.

– Так где же она?

– Мое дело – знать, а ваше – догадываться. За последниенесколько дней Яну пришлось проделать множество неприятных вещей, включаяразъезды по всей Англии, объяснение с возмущенным отцом Кристины и разговор сдядей Элизабет, который своей алчностью довел его почти до бешенства. Янвеликодушно отказался от приданого, как только об этом зашел разговор. Однакоторгашество, как у торговца верблюдами, сидело у ее дяди в крови, и онмоментально почувствовал, что Яну необходимо получить его подпись на брачномконтракте и что ради этого он пойдет на многое. Поэтому Джулиус Кэмерон решилсяна неслыханный поступок, который в некотором роде удивил даже его самого, ивынудил Яна выкупить свою будущую жену за сто пятьдесят тысяч фунтовстерлингов.

Покинув этого отвратительного человека, Ян поскакал вМонтмэйн, где пробыл ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобызапрячь лошадей в карету и разбудить камердинера. Оттуда он отправился вЛондон, в своем городском особняке выкупался, сменил одежду и отправился поадресу, данному ему Джулиусом

Камероном. И вот теперь, после всего этого, ему пришлосьстолкнуться не просто с отсутствием Элизабет, а еще и с самым наглым дворецким,какого он имел несчастье встречать. Кипя от злости, Ян молча развернулся исбежал по ступенькам. Дверь захлопнулась за ним с вызывающим грохотом. Онобернулся и утешил себя тем, что завтра этот тип будет уволен.

Забравшись в карету, он дал кучеру указание ехать обратно наБрук-стрит. Его собственный дворецкий открыл ему дверь с должнойпочтительностью, и Ян проследовал мимо него, мрачный как туча. Поднявшись досередины лестницы, он вдруг подумал, что вечер пройдет быстрее, если онпроведет его где-нибудь вне дома и отвлечется от тревожных мыслей о том, каквстретит его предложение Элизабет.

Через двадцать пять минут он вышел из дома, одетыйспециально для «фараона» и велел кучеру ехать в «Блэкмор». Все еще хмурясь, онвошел в слабо освещенный холл элитного мужского клуба, где играли по-крупному ив котором он состоял уже много лет.

– Добрый вечер, милорд, – приветствовал его старший лакей.Ян ограничился коротким кивком, поморщившись про себя этому подобострастному«милорд».

Гостиная была обставлена элегантно и с той простотой,которая отличает настоящий хороший вкус. Это место пользовалось популярностьюсреди представителей сливок общества, которые предпочитали просто игрупересказыванию последних сплетен, чем грешили зачастую посетители «Уайтса», атакже среди менее родовитых людей, но со средствами, влекомых в «Блэкмор»большими деньгами. Задержавшись в дверях гостиной, Ян уже собрался перейти вкомнату для игры в «фараон», как слева его окликнул веселый голос:

– Для человека, который только что унаследовал небольшуюимперию, у тебя слишком мрачное лицо, Ян. Не соблаговолите ли выпить со мной иперекинуться в картишки, милорд?

С ироничной улыбкой Ян развернулся, чтобы ответить наприветстие одного из немногих уважаемых им аристократов, которого он считалсвоим другом.

– Разумеется, ваша светлость.

Джордан Таунсенд рассмеялся.

– Эти церемонии несколько утомляют, ты не находишь?

– Более чем.

Смеясь, друзья пожали друг другу руки и сели. Джордан тожевсего несколько минут назад вошел в клуб, поэтому им пришлось подождать, покапоявится свободный столик. Вскоре администратор усадил их, и мужчины судовольствием вместе выпили, вкратце пересказав друг другу, что с нимипроизошло за те полтора года, что они не виделись. Потом они приступили к болеесерьезному и приятному занятию – игре, лишь изредка обмениваясь отдельнымизамечаниями. Обычно игра захватывала Яна, но сегодня он был слишком занят другимимыслями, к тому же каждый проходящий мимо их столика считал своим долгомостановиться и сказать хотя бы несколько слов.