И Мелани протянула Скарлетт мужской платок — сильнонадушенный и довольно грязный, — в который было завязано несколько монет.

— Потом она все за что-то благодарила и сказала, чтобудет приносить мне деньги каждую неделю, и тут как раз подъехал дядюшка Питери увидел меня! — Мелани разрыдалась и уткнулась головой в подушку. —А когда он узрел, с кем я стою, он, — подумай, Скарлетт! — он сталкричать на меня. Никогда еще в жизни никто так на меня не кричал. Он сказал:«Сей же минут полезайте в коляску!» Ну конечно, я села в коляску, и всю дорогудо самого дома он честил меня на чем свет стоит, и не давал сказать ни слова воправдание, и заявил, что расскажет псе тете Питти. Скарлетт, прошу тебя,спустись вниз и попроси его ничего ей не говорить. Если тетушка узнает хотя быто, что я лицом к лицу столкнулась с этой женщиной на улице, это ее убьет.Скарлетт, ты попросишь?

— Хорошо, попрошу. Но сначала давай посмотрим, сколькотам денег. Узелок тяжелый.

Она развязала платок и высыпала на постель горсть золотыхмонет.

— Скарлетт, тут пятьдесят долларов! И всезолотом! — совершенно потрясенная, воскликнула Мелани, пересчитавблестящие желтые кружочки. — Как ты думаешь, это допустимо —воспользоваться такими.., ну, добытыми таким путем.., деньгами для нашихвоинов? Мне кажется, господь поймет, что она хотела только добра, и не осудитнас за эти бесчестные деньги? Как вспомню о том, сколько у госпиталя нужд…

Но Скарлетт ее не слушала. Она смотрела на грязный платок, ичувство унижения и злоба закипали в ее душе. В углу платка была вышитамонограмма: «Р.К.Б.». А в верхнем ящике ее комода хранился платок с такой жеточно монограммой. Не далее как вчера Ретт Батлер обернул этим! платком стеблиполевых цветов, которые они вместе собирали. Она хотела вернуть ему платоквечером за ужином.

Так, значит, Ретт таскается к этой твари Уотлинг и не жалеетна нее денег? Вот из какого кармана поступило пожертвование на госпиталь!Золото, нажитое на контрабанде. И этот человек еще имеет наглость смотретьпорядочным женщинам в глаза, после того как он был с этой тварью! И подуматьтолько, что она могла поверить, будто он в нее влюблен! Теперь-то уж ясно, чтоэто сплошное вранье.

Дурные женщины и все, что их окружало, были для Скарлеттчем-то отталкивающим и вместе с тем таинственным. Она знала, что мужчиныпосещают таких женщин, преследуя при этом цели, о которых ни одна воспитаннаяледи не отважится даже намекнуть, а уж если намекнет, то только шепотом, всамых туманных выражениях. И она всегда считала, что только грубые, неотесанныемужики могут посещать таких женщин. До этой минуты ей и в голову не приходило,что порядочные мужчины — те, с которыми она встречается в приличных домах, скем она танцует, — могут позволить себе такое. Это давало ее мыслямсовершенно неожиданное направление, и перед ней открывалось нечто пугающее.Может быть, все мужчины так поступают? Уже достаточно отвратительно то, что онипринуждают своих жен проделывать с ними непристойности, но чтобы еще бегать кэтим гадким женщинам и платить им за подобные услуги! Нет, все мужчиныомерзительны, а Ретт Батлер хуже всех!

Она бросит этот платок ему в лицо, и укажет на дверь, иникогда, никогда больше не перемолвится с ним ни единым словом. Впрочем, нет,этого ни в коем случае нельзя делать — он же никак, ни под каким видом недолжен знать, что она может хотя бы подозревать о существовании таких женщин, атем более о том, что он их посещает. Ни одна настоящая леди но должнапризнаваться в этом.

«Ох! Не будь я леди, я бы уж такое сказала этому подонку!» —в бешенстве подумала она.

И, скомкав платок в руке, Скарлетт спустилась в кухню кдядюшке Питеру. Проходя мимо плиты, она бросила платок в огонь и в бессильнойярости смотрела, как его пожирает пламя.

К началу лета 1863 года в сердцах южан снова запылаланадежда. Невзирая на все трудности, лишения, спекуляцию и прочие бедствия,невзирая на болезни, страдания и смерть, которыми был отмечен почти каждый дом,Юг снова и даже с большей уверенностью, чем прошлым летом, восклицал: «Еще однапобеда — и войне конец!» Янки оказались крепким орешком, но этот орешек начиналтрещать.

Рождество 1862 года было счастливым для Атланты, да и длявсего Юга. Конфедерация одержала ошеломляющую победу при Фредериксберге —убитых и раненых янки насчитывались тысячи. Святки на Юге проходили привсеобщем ликовании; в ходе войны наметился перелом. Необстрелянные новобранцыпревратились теперь в закаленных бойцов, генералы на деле проявили свой пыл, ини у кого не было сомнений в том, что с началом весенней кампании янки будутокончательно разгромлены.

Пришла весна, и бои возобновились. В мае Конфедерацияодержала еще одну крупную победу — при Чанселорсвилле. Юг ревел от восторга.

Еще более воодушевляющее впечатление произвел прорывкавалерии северян в Джорджию, обернувшийся триумфом Конфедерации. Люди долгопосле этого смеялись и хлопали друг друга по спине, приговаривая: «Да, сэр, ужежели старина Натан Бедфорд Форрест налетит на них, им лучше сразуулепетывать!» В конце апреля полковник Строит со своей кавалерией в тысячувосемьсот всадников внезапно ворвался в Джорджию с намерением занять Ром,расположенный всего в шестидесяти милях севернее Атланты. Он лелеял заманчивыйплан: перерезать главную железную дорогу между Атлантой и Теннесси, затемсвернуть к югу на Атланту и уничтожить все военные заводы и арсеналы, сосредоточенныев этом городе, от которого теперь зависела судьба Конфедерации.

Это был дерзкий план, и в случае удачи он мог бы обойтисьКонфедерации недешево, но опять выручил Форрест. Со своей кавалерией, равной почисленности одной трети сил противника, — но поглядели бы вы, что это былиза всадники! — он бросился в погоню, заставил противника принять бой,прежде чем тот успел добраться до Рома, и не давал ему покоя ни днем, ни ночью,пока не взял всех в плен!

Весть об этом достигла Атланты почти одновременно ссообщением о победе при Чанселорсвилле, и город ликовал и помирал со смеху.Победа при Чанселорсвилле была, разумеется, крупной военной удачей, нозахваченная в плен конница Стрейта выставляла янки просто на всеобщеепосмешище.

«Да, сэр, лучше уж им не связываться со старинойФоррестом», — потешались в Атланте, снова и снова пересказывая друг другуэту новость.

Удача теперь явно сопутствовала Конфедерации, и людирадовались столь благоприятному повороту фортуны. Правда, янки под командованиемгенерала Гранта с середины мая осаждали Виксберг. Правда, Юг понесневосполнимую потерю, когда Несокрушимый Джексон был смертельно ранен приЧанселорсвилле. Правда, Джорджия потеряла одного из своих храбрейших италантливейших сыновей в лице генерала Т. — Р. — Р. Кобба, убитого всражении при Фредериксберге. Но после таких поражений, как при Фредериксберге иЧанселорсвилле, янки уже не смогут долго продержаться. Они вынуждены будутсложить оружие, и этой жестокой войне придет конец.