— Мистер Сенборн из отдела кадров спрашивал, почему вы невернули свою последнюю форму на выдачу страхового полиса. Говорит, что онанужна ему прямо сейчас.

Она протянула Мередит бланк, и та, вздохнув, села за стол,взяла перо, написала свое имя, адрес и с омерзением уставилась на следующуюграфу: «Семейное положение. Подчеркните одно из следующих слов:

Одинока. Замужем. Вдова».

Истерический смех заклокотал в горле. Она замужем! Вот ужеодиннадцать лет как она замужем за Мэттом Фаррелом.

— С тобой все в порядке? — тревожно спросила Филлис, видя,как Мередит, схватившись за лоб, словно пораженная громом, уставилась на бланк.

Подняв глаза на секретаршу, она спросила:

— Что могут с тобой сделать, если напишешь не правду вбланке на выдачу страхового полиса?

— Наверное, откажутся платить наследникам в случае твоейсмерти.

— Достаточно справедливо, — с горьким юмором кивнулаМередит, судорожно подчеркнула слово «Одинока»и, не обращая внимания нанахмуренное лицо Филлис, подала ей заполненную форму. — Пожалуйста, закройдверь, когда выйдешь отсюда, и ни с кем не соединяй меня несколько минут,хорошо?

Дождавшись ухода Филлис, Мередит сняла с полки телефонныйсправочник, начала листать и через несколько минут отбросила, глядя на него стаким видом, словно у книги внезапно выросли клыки. Настал момент, которого онатак боялась. Закрыв на мгновение глаза, Мередит попыталась взять себя в руки,вновь и вновь повторяя, что должна сделать. Если Мэтт до сих пор сердит за то,как она обошлась с ним на балу, придется извиниться со спокойным достоинством.Только извинение, никаких объяснений и вежливая, бесстрастная просьба о встречепо неотложному делу. Таков ее план.

Трясущейся рукой Мередит потянулась к трубке…

В третий раз за последний час переговорное устройство настоле Мэтта зажужжало, прерывая громкую и весьма бурную дискуссию с его«командой»;

Разозлившись на постоянные помехи, Мэтт, извинившись, нажалкнопку, сочтя нужным объяснить:

— Сестра мисс Стерн заболела, и ей пришлось уехать.Продолжайте обсуждение.

— Что случилось? — рявкнул он секретарше, заменившей Элинор.— Я же велел не беспокоить!

— Да, сэр, — пролепетала испуганная Джоанна Саймонс, — номисс Бенкрофт утверждает, что это крайне важно, и настаивает, чтобы еесоединили немедленно…

— Спросите, что она хочет, — рявкнул Мэтт и уже хотелотпустить кнопку, но, что-то сообразив, остановился:

— Кто, вы говорите, звонит?

— Мередит Бенкрофт, — многозначительно подчеркнуласекретарь, явно давая знать, что она тоже читала о стычке на балу, как,впрочем, и все сидевшие в кабинете Мэтта. Мгновенное ошеломленное молчание тутже сменилось нервной беседой на повышенных тонах: мужчины изо всех силстарались замять неловкость.

— Здесь идет совещание, — коротко бросил Мэтт, — попроситеее перезвонить мне через четверть часа.

Он повесил трубку, отлично зная, что по законам вежливостидолжен сам позвонить Мередит. Но, говоря по чести, ему наплевать — им нечегосказать друг другу.

Вынуждая себя сосредоточиться на делах, Мэтт взглянул наТома Эндерсона и продолжил прерванное обсуждение:

— В Саутвилле не должно быть никаких проблем срайонированием. У нас есть свой человек в комиссии по районированию, которыйзаверил, что и округ и город Саутвилл рады, что мы решили построить там завод.Мы получим официальное согласие в среду, когда они встретятся, чтобыпроголосовать…

Десять минут спустя он выпроводил всех из кабинета, закрылдверь и снова уселся за стол. Прошло полчаса, но Мередит все не звонила. Мэттоткинулся в кресле и злобно уставился на равнодушный телефон, с каждой секундойвсе больше озлобляясь. Как похоже на Мередит — позвонить ему впервые заодиннадцать лет, потребовать, чтобы секретарь прервала важное совещание, акогда он не взял трубку, заставлять сидеть и ждать. Вечно ведет себя словногерцогиня! Рождена с повышенным чувством собственного достоинства и считаетсебя лучше других…

Нетерпеливо постукивая кончиками пальцев по столу, Мередитне сводила разъяренного взгляда с часов, выжидая, пока пройдет сорок пятьминут, чтобы снова позвонить Мэтту. Как похоже на этого самоуверенного,самодовольного хвастуна — заставить ее звонить еще раз! Очевидно, вместе сбогатством он не приобрел ни хороших манер, ни воспитания, ибо наверняка зналбы, что, поскольку именно она любезно взяла на себя труд связаться с ним потелефону, его обязанность — сделать следующий шаг. Но конечно, хорошие манерыникогда не имели никакого значения для Мэтью Фаррела. Под тонким налетом лоскаи светскости скрывается не кто иной, как грубый, амбициозный…

Мередит одернула себя — не стоит зря злиться, это ни к чемухорошему не приведет, лишь еще больше осложнит ситуацию. Кроме того,несправедливо винить Мэтта за все, что произошло много лет назад. Она отдаласьему по доброй воле и не подумала при этом о том, что стоило бы предохраняться.Когда она забеременела, Мэтт как порядочный человек предложил пожениться.Позднее именно она убедила себя, что он ее любит, но Мэтт никогда не говорилэтого, не обманывал ее, и вообще глупо и наивно взваливать на него вину за то,что он не оправдал детских ожиданий Мередит, так же глупо и бессмысленно, как иее поступок на балу.

Чувствуя себя гораздо более спокойно и уверенно, Мередитрешила забыть об оскорбленной гордости и пообещала себе отнестись кпроисходящему философски. И как только стрелки на часах показали десять сорокпять, потянулась к трубке.

Услышав жужжанье переговорного устройства, Мэтт отнеожиданности подпрыгнул.

— Мисс Бенкрофт звонит, — объявила Джоанна. Он поднялтрубку.

— Мередит! — сухо, нетерпеливо бросил он. — Какойнеожиданный сюрприз!

Мередит рассеянно отметила, что он не сказал:

«неожиданное удовольствие», как было принято, и что егоголос куда более низкий и звучный, чем ей запомнилось.

— Мередит! — Его раздражение донеслось до нее черезразделявшее их расстояние и вывело Мередит из нервного транса. — Если тыпозвонила, чтобы дышать мне в ухо, я, конечно, польщен, но нескольконедоумеваю. Что тебе нужно от меня?

— Вижу, ты по-прежнему так же самоуверен и плохо воспитан,как…

— А… значит, ты решила покритиковать мои манеры, — заключилМэтт.

Мередит строго напомнила себе, что ее цель — уговорить его,а не раздражать и не восстанавливать против себя. Стараясь держаться в рамкахприличия, она чистосердечно призналась: