— За исключением вас, дорогой мальчик, — констатировала онасо вздохом. — Кому-кому, а уж вам-то последнему в целом свете следовало быпоедать гусей! Вы же знаете, это только усугубит ваши страдания, о чем я вас вточности предупреждала. Я приготовила это чудное жаркое для вас, а вы даже неприкоснулись.

— Не обращайте внимания, миледи, — посоветовал сэр Годфри,отодвигая поднос в сторону и похлопывая себя по округлившемуся животу. — Мы всесъели, и это восхитительно!

— Восхитительно! — с энтузиазмом провозгласил сер Юстас.

— Прекрасно! — громыхнул сэр Лайонел.

— Великолепно! — от всего сердца поддержал СтефанУэстморленд, бросая обеспокоенный взгляд на брата.

Только Арик хранил молчание, ибо Арик всегда хранил молчание.

Но как только леди Элинор удалилась из-за стола, Годфрисердито набросился на него:

— Ты мог бы по крайней мере попробовать. Она для тебяспециально старалась.

Арик очень медленно положил гусиную ногу, повернул к Годфриогромную голову, и в голубых глазах его был такой холод, что Дженнибессознательно сделала глубокий вдох и задержала дыхание, ожидая самогонастоящего взрыва.

— Не обращайте на него внимания, леди Дженнифер, — сказалГодфри, заметив ее страдальческое лицо.

После ужина Ройс покинул зал и провел час в ненужной беседес сержантом охраны. Когда он вернулся, Дженнифер сидела у огня в окружениирыцарей, повернувшись к нему в профиль. Предметом беседы была очевиднаяодержимость Гэвина своей леди Анной, и Ройс испустил облегченный вздох, заметивна губах Дженнифер легкую улыбку. Она улыбалась впервые за семь дней. Вместотого чтобы присоединиться к компании, рискуя испортить ей настроение, Ройсприслонился плечом к каменной арке, встав там. где она не могла его видеть, изнаком велел слуге принести ему кружку эля.

— Будь я рыцарем, — втолковывал Дженнифер Гэвин, слегканаклонившись вперед с напряженной от страсти по леди Анне мальчишескойфизиономией, — я вызвал бы Родерика на поединок на деревенских состязаниях!

— Прекрасно! — пошутил сэр Годфри, — И леди Анна могла быпоплакать над мертвым телом, после того как Родерик тебя прикончит.

— Родерик не сильней меня! — яростно заявил Гэвин.

— О каких состязаниях вы говорите? — спросила Дженнифер,пытаясь немного отвлечь его от бессильного гнева на сэра Родерика.

— Здесь, в долине, каждый год после сбора урожая проходитпраздник. Рыцари съезжаются отовсюду, чтобы принять в нем участие, даже если имна то требуется четыре-пять дней пути.

— А, понятно. — сказала она, хоть уже и наслушаласьчрезвычайно взволнованных пересудов слуг о предстоящих поединках. — И вы всебудете участвовать?

— Будем, — отвечал Стефан Уэстморленд, а потом, угадав ееневысказанный вопрос, спокойно добавил:

— Только Ройс не будет. Он их считает бессмысленными.

При упоминании этого имени сердце Дженни забилось быстрей.Даже сейчас, после того что он сделал, душа ее рвалась к нему. Прошлую ночь онадо рассвета лежала без сна, борясь с дурацким желанием пойти к нему и попроситькак-нибудь облегчить ее терзания. Глупо искать исцеления у того самогочеловека, который причинил боль, и все-таки даже нынче за ужином, когда онрукавом коснулся ее плеча, ей захотелось броситься к нему в объятия и зарыдать.

— Может быть, леди Дженнифер или леди Элинор, — заговорилЮстас, выводя ее из печальной задумчивости, — предложат какой-нибудь способзавоевать сердце леди Анны, не столь опасный для твоей жизни, как поединок сРодериком? — Приподняв брови, он оглянулся на Дженнифер.

— Ну, дайте сначала минутку подумать, — отвечала Она. соблегчением ухватившись за возможность сосредоточиться на чем-то другом, кромесмерти брата и жестокого предательства мужа. — Тетушка Элинор, у вас естькакие-нибудь идеи?

Тетушка Элинор отложила вышивание, склонила головку набок ис готовностью пришла на помощь:

— Я знаю! В мое время были приняты долгие ухаживания, и наменя, когда я была девушкой, это производило сильнейшее впечатление.

— В самом деле, мэм? — заинтересовался Гэвин. — Что же я долженделать?

— Ну, — продолжала она, улыбаясь воспоминаниям, — вы должныприскакать к воротам замка леди Анны и прокричать во всеуслышанье, чтопрекрасней ее нет на всей земле.

— И что хорошего из этого выйдет? — растерянно спросилГэвин..

— Тогда, — пояснила тетушка Элинор, — вы сможете пригласитьлюбого нашедшегося в замке рыцаря, который не согласится с этим, встретиться свами. Естественно, кое-кто примет вызов, чтоб не ударить лицом в грязь передсвоими дамами. И, — с наслаждением завершила она, — те, кого вы победите,должны предстать потом перед леди Анной, упасть на колени и заявить: «Япреклоняюсь пред вашей чистотой и красотой!»

— О, тетушка Элинор, — фыркнула Дженни, — неужто же рыцари вваше время и правда все это проделывали?

— Уверяю тебя! Да ведь этот обычай держался до самойнедавней поры!

— И я не сомневаюсь, — галантно встрял Стефан Уэстморленд, —что великое множество рыцарей, побежденных вашими верными поклонниками, миледи,были вынуждены пасть на колени пред вами.

— Какие милые речи! — одобрительно проговорила леди Элинор.— Благодарю вас. И это доказывает, — добавила она, обращаясь к Гэвину, — чторыцарство еще не перевелось!

— Впрочем, мне это не поможет, — вздохнул Гэвин. — Покуда ясам не посвящен в рыцари, не могу бросать рыцарю вызов. Осмелься я на такое,Родерик рассмеется мне прямо в лицо.

— Может, удастся завоевать сердце вашей леди чем-нибудь нестоль жестоким, как битва? — сочувственно предложила Дженни.

Ройс прислушался повнимательней, надеясь получить ключик,который откроет секрет, как смягчить ее собственное сердце.

— Что ж, к примеру, миледи? — спросил Гэвин.

— Ну, скажем, музыка, песни…

Ройс разочарованно сощурился при мысли о том, чтобы спетьДженни песню. На звук его низкого баритона обязательно сбегутся все собаки вокруге и примутся тявкать да хватать его за пятки.

— Вы ведь учились играть на лютне или на каких-то другихинструментах, когда были пажом, правда? — допытывалась Дженни у Гэвина.

— Нет, миледи, — признался Гэвин, — Да что вы? — удивиласьДженни, — А я думала, пажей всегда учат играть на музыкальных инструментах.

— Меня послали в пажи к Ройсу, — горделиво поведал ей Гэвин,— а не в замок к какой-нибудь супружеской паре. А Ройс сказал, что лютня стольже бесполезна в бою, как рукоять без меча, разве что я закручу ее над головой ишвырну в противника.