И там, в этом ужасном лагере, находился Эшли! Он был жив, норанен и в плену, и когда его увезли в Рок-Айленд, в Иллинойсе, должно быть,лежал глубокий снег. Быть может, он уже скончался от раны после того, как РеттБатлер получил о нем сведения? Быть может, он пал жертвой оспы? Быть может, онлежит в бреду, больной пневмонией, а у него нет даже одеяла, чтобы укрыться?

— О, капитан Батлер, нельзя ли что-нибудьсделать? — взмолилась Мелани. — Не можете ли вы, использовав вашисвязи, добиться, чтобы его обменяли?

— Мистер Линкольн, справедливый и милосердный,проливающий крупные слезы над пятью мальчиками миссис Биксби, не прольет ниединой слезы над тысячами своих солдат, умирающих в Андерсонвилле, — с кривойусмешкой отвечал Ретт Батлер. — Ему наплевать, если даже они все умрутИздан приказ: никаких обменов. И никаких исключений ни для кого. Я.., я нехотел говорить вам об этом, миссис Уилкс, но придется: ваш муж имел возможностьосвободиться из лагеря, но отказался.

— О нет, не может быть! — воскликнула Мелани, неверя своим ушам.

— Да, это так. Янки производили набор солдат для службына границе и охраны ее от индейцев. Они вербовали их среди пленных конфедератовЛюбой заключенный, который соглашался отслужить два года на индейской границе ипринести присягу, освобождался из лагеря, и его отправляли на Запад. МистерУилкс отказался.

— О, как он мог так поступить! — воскликнулаСкарлетт — Что стоило ему принести присягу, а потом, освободившись из лагеря, бежатьи вернуться домой Мелани, мгновенно обратившись в маленькую разъяренную фурию,обрушилась на нее. — Как ты только можешь предположить такое! Чтобы онсначала изменил Конфедерации, приняв эту постыдную присягу, а потом изменилсвоему слову, данному янки? Мне легче было бы узнать, что, он умер вРок-Айленде, чем услышать, что он принес такую присягу! Я бы гордилась им, еслибы он умер в заключении, но если бы он поступил так, я бы до конца жизни незахотела его больше видеть. Никогда, никогда! Конечно, он отказался.

Провожая Ретта Батлера до дверей, Скарлетт спросила у него свызовом:

— Будь вы на его месте, разве вы не предпочли бызавербоваться, а потом бежать, чем погибать в этом лагере?

— Разумеется, предпочел бы, — отвечал Ретт иусмехнулся, блеснув белыми зубами под темной ниточкой усов. — Так почемуже Эшли этого не сделал?

— Он джентльмен, — сказал Ретт, и Скарлеттоторопела: как сумел он вложить столько циничного презрения в одно короткое,высоко всеми чтимое слово?

Наступил май 1864 года — жаркий, сухой, с пожухшими от зноя,не успев раскрыться, бутонами цветов, и янки под предводительством генералаШермана снова были в Джорджии, под Далтоном, в ста милях к северо-западу отАтланты. Там, на границе Джорджии и Теннесси, ожидались тяжелые бои Янкистягивали свои силы для удара на Западно-Атлантскую железную дорогу,соединявшую Атланту с Теннесси и Западом, — на ту самую дорогу, по которойосенью были переброшены войска южан, одержавшие победу при Чикамауге.

Однако предстоящее сражение при Далтоне не особеннотревожило Атланту. Место, где янки сосредоточивали свои войска, находилосьвсего несколькими милями юго-восточнее полей сражений при Чикамауге. Один разянки уже пытались пробиться оттуда по горным тропам дальше и были отброшены.Прогонят их и теперь.

В Атланте — да и во всей Джорджии — понимали, что этот штатимеет слишком важное стратегическое значение для Конфедерации, чтобы генералДжо Джонстон позволил янки долго оставаться в его пределах. Старина Джо и егосолдаты не дадут ни одному янки продвинуться дальше к югу от Далтона — слишкоммногое зависело теперь от того, чтобы жизнь в Джорджии шла без перебоев. Этотне разоренный еще штат был для Конфедерации и огромной житницей, и механическоймастерской, и вещевым складом. Он поставлял почти все вооружение и порох дляармии и почти весь хлопок и шерстяные изделия. Между Атлантой и Далтономнаходился город Ром с его литейными и другими промышленными предприятиями, атакже Итова и Аллатуна с самыми большими чугунолитейными заводами к югу отРичмонда. Да и в Атланте изготовлялось не только оружие, снаряды, седла иПоходные палатки — здесь были расположены и самые крупные прокатные станы Юга,все основные железнодорожные депо и огромное число госпиталей. И та же Атлантабыла главным железнодорожным узлом, где пересекались линии четырех железныхДорог, от которых зависела жизнь всей Конфедерации.

Словом, особой тревоги никто не испытывал. В конце концов,Далтон был далеко — почти у самой границы Теннесси. А в Теннесси уже напротяжении трех лет шли бои, и все давно привыкли представлять себе этот штаткак отдаленный театр военных действий — почти столь же далекий от них, какВиргиния или район реки Миссисипи. К тому же между янки и Атлантой находилсястарина Джо со своими солдатами, а всем и каждому было известно, что теперь,после смерти Несокрушимого Джексона, у Конфедерации не было лучшеговоеначальника, чем Джонстон, если не считать, конечно, самого генерала Ли.

Теплым майским вечером на веранде дома тетушки Питтипэтдоктор Мид кратко изложил точку зрения горожан, заявив, что Атланте совершеннонечего опасаться, поскольку генерал Джон-стон со своей армией стоит в горах какнеприступный бастион. Каждый из тех, кто тихонько покачивался в креслах-качалках,глядя, как первые жуки-светляки, словно по волшебству, возникают в сгущающихсясумерках, воспринял его слова по-своему, ибо у всех было далеко не безоблачнона душе. Миссис Мид, сидевшая положив руку на плечо Фила, надеялась, что, богдаст, доктор окажется прав. Она понимала: если военные, действия приблизятся кАтланте, Фил должен будет уйти на фронт. Ему уже исполнилось шестнадцать, и онбыл зачислен в войска внутреннего охранения. Фэнни Элсинг, бледная, сввалившимися глазами, все еще не оправившаяся после геттисбергской трагедии,старалась отогнать от себя страшную картину, неотвязно стоявшую перед еемысленным взором все эти месяцы: лейтенант Даллас Маклюр умирает в тряскойповозке, влекомой волами по размытым дождями дорогам, в дни ужасного бесконечногоотступления к Мериленду.

Капитана Кэйри Эшберна мучила недействующая рука, и к томуже он был подавлен тем, что его ухаживание за Скарлетт зашло в тупик. Оно непродвинулось ни на йоту с того дня, как стало известно, что Эшли Уилкс попал вплен, хотя сам капитан Эшберн не улавливал никакой связи между этими двумяобстоятельствами. Скарлетт и Мелани думали об Эшли, что они делали всегда, еслиих не отвлекали повседневные заботы или необходимость поддерживать разговор.Мысли Скарлетт были полны горечи и печали: «Верно, его уже нет в живых, иначемы бы что-нибудь о нем услышали». А Мелани снова и снова, в бессчетный раз,отгоняла от себя приступы страха и мысленно твердила:

«Он жив. Я знаю это — я бы почувствовала, если бы он умер».Смуглое лицо Ретта Батлера было непроницаемо. Он сидел в затененном углуверанды, небрежно скрестив длинные ноги в щегольских сапогах. На коленях у негобезмятежно посапывал во сне малыш Уэйд, удовлетворенно зажав в кулачкетщательно обглоданную куриную косточку. Когда появлялся Ретт Батлер, Скарлеттобычно позволяла Уэйду позже ложиться спать, потому что робкий, застенчивыймальчик был прямо-таки околдован Реттом, да и тот, как ни удивительно,казалось, привязался к ребенку. Обычно присутствие Уэйда раздражало Скарлетт, нона коленях у Ретта он всегда вел себя примерно. Что до тетушки Питти, то онавсеми силами старалась справиться с отрыжкой, ибо петух, которого они съели заужином, оказался старой, жилистой птицей.