– И спорить не хочу, проку нет тащиться в «Солнечноегнездышко». Начнут перетряхивать старое…

– Меня это не тревожит.

– …И дом не на кого оставить. А кругом полно грабителей.

– Попросим кого-нибудь переночевать.

– Легко говорить… будто это так просто.

– Старая миссис Уотсхернейм может приходить ежедневно. Даперестань все валить на хозяйство, Полли. Видно, ты не хочешь ехать.

– Да, не хочу.

– Мы там долго не задержимся, – убеждал ее Филип. – Нодумаю, ехать надо. Это тот случай, когда вся семья должна объединиться. Покажемлюдям, чего мы стоим.

В Драймуте Калгари рано поужинал в отеле и поднялся в свойномер. Посещение «Солнечного гнездышка» глубоко потрясло его. Он исполнил своютягостную обязанность, хотя потребовалось немало душевных сил, чтобы на этоотважиться. К тому же пришлось столкнуться с такими проблемами, каких он не моги предвидеть. Калгари вытянулся на кровати, закурил и попытался припомнить, каквсе было.

Перед ним, словно живое, возникло лицо Хестер в минутупрощания. С каким презрением отвергла она его упоминания о справедливости! Чтоона сказала? «Речь не о преступнике, речь идет о невинных». И еще: «Неужели выне понимаете, что натворили?» Но что же он натворил? Непонятно.

А другие? Женщина, которую они называли Кирсти… Кстати,почему Кирсти? Имя шотландское, но она явно не из Шотландии, а скорее из Данииили из Норвегии. Почему же эта женщина разговаривала с ним так сурово, такпренебрежительно?

И Лео Эрджайл тоже произвел странное впечатление… какой-торастерянный, подозрительный. Даже не сказал: «Слава богу, мой сын невиновен!» –что было бы вполне естественно в его положении!

А эта женщина, секретарь Лео, очень добрая, хотела емупомочь. Но и она вела себя необычно. Калгари вспомнил, как она опустилась наколени у кресла Эрджайла и, видимо, столь эмоциональным образом выразила емусвое сочувствие. Почему она сочувствовала ему? Потому что его сын не оказалсяубийцей? Безусловно, она для него более чем секретарь, особенно если учесть,что проработала с ним уже много лет… Что все это означает? Почему они…

Зазвонил телефон, и Калгари поднял трубку.

– Доктор Калгари? Вас спрашивают.

– Меня? – Он удивился. Ведь, кажется, никто не знает, что онпроводит ночь в Драймуте. – Кто же это?

– Мистер Эрджайл, – последовал ответ портье посленепродолжительной паузы.

– О! Попросите его… – произнес Артур Калгари и запнулся. Онедва не сказал: «Подождать в вестибюле, я сейчас спущусь», но вовремяспохватился. Если Лео Эрджайл счел необходимым отправиться в Драймут и сумелразузнать, где он остановился, вряд ли будет удобно разговаривать с ним припосторонних.

– Попросите его подняться ко мне, хорошо?

Встав с кровати, на которой он так удобно устроился, Калгариначал расхаживать по комнате. Вскоре в дверь постучали, он подошел и открыл ее.

– Проходите, мистер Эрджайл, я…

Удивление помешало ему договорить. Перед ним стоял не ЛеоЭрджайл, а какой-то взволнованный молодой человек, чье красивое смуглое лицовыражало досаду, горечь и злость.

– Не ждали меня? – осведомился незнакомец. – Ожидали…папашу? Я Майкл Эрджайл.

– Входите.

Калгари закрыл дверь за своим посетителем.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросил он, протягивая гостюпортсигар.

– Плевое дело! – Майкл взял сигарету, издав какой-тонеприятный смешок. – Начал обзванивать гостиницы в надежде, что вы здесьзаночевали. Попал со второй попытки.

– Зачем я вам понадобился?

– Хотел поглядеть, что вы за парень, – неторопливо ответилМайкл. Он окинул Калгари оценивающим взглядом, приметил чуть сутулые плечи,седеющие волосы, худое, нервное лицо. – Значит, вы один из тех парней, чтоходили с Хайесом Бентли на полюс. На крепыша не похожи.

– Внешность бывает обманчивой, – пояснил Калгари с едвазаметной улыбкой. – Я достаточно крепок. Тут требуется не одна лишь сила мышц.Нужны и другие качества: выносливость, терпение, технические знания.

– Сколько вам, сорок пять?

– Тридцать восемь.

– Выглядите старше.

– Да… да, наверное. – Поведение этого великовозрастногонаглеца вызывало щемящее чувство досады, и огорченный Калгари резко спросил: –Так что же вам надо?

– Дело естественное, не так ли? – Парень нахмурился. – Вотузнал про ваши новости. О моем дорогом братце.

Калгари промолчал.

– Только поздновато они подоспели, а? – продолжал МайклЭрджайл.

– Да, – негромко ответил Калгари. – Слишком поздно.

– Стоило ли шум поднимать? И что это вы там про контузиюрассказывали?

Калгари бесстрастным тоном вновь изложил свою историю.Странное чувство он испытывал, грубость и невоспитанность парня задели его доглубины души. Но как бы то ни было, перед ним сидел человек, небезучастный ксудьбе собственного брата.

– У Джако появилось алиби, вот в чем суть, так ведь? Аправильно ли вы запомнили время?

– Уверен, что правильно, – твердо произнес Калгари.

– Могли и ошибиться. Ученые известны своей рассеянностью,вечно путают время и место.

Калгари удивленно пожал плечами:

– Свое представление о рассеянном профессоре вы почерпнулииз книг – надевает разные носки, не знает, какой сегодня день и что с нимпроизошло. Дорогой мой, работа технических специалистов требует особойточности: точные количественные показатели, точное время, точные расчеты.Уверяю вас, ошибка исключена. Я забрал вашего брата около семи часов вечера ичерез тридцать пять минут высадил в Драймуте.

– Но ваши часы могли врать. Или вы руководствовались часамив машине?

– Мои часы и часы в машине показывали одно и то же время.

– Джако легко мог обвести вас вокруг пальца. Он зналмножество фокусов.

– Не было никаких фокусов. Почему вы так настойчивостремитесь меня опровергнуть? Я ожидал противодействия от властей, как-никакони несправедливо осудили человека. Но не думал, что так трудно будет убедитьего собственную семью.

– Значит, вы считаете, что нас убедить трудно?