– Продолжайте, пожалуйста, доктор Калгари. Почему вы тогдаоб этом не заявили? – произнес Лео Эрджайл с ноткой строгости в голосе.

– Да, – еле слышно прошептала Хестер. – Почему вы юркнули вкусты? Все газеты были полны обращениями, призывами… Можно ли быть такимэгоистичным, таким жестоким?

– Хестер, Хестер! – остановил ее отец. – Доктор Калгари ещене все рассказал.

Калгари обратился непосредственно к девушке:

– Мне понятна ваша горячность. Я бы и сам реагировал такимобразом… – Он осекся и тут же снова заговорил: – Продолжу свою историю. В тотвечер все дороги были забиты машинами. Далеко за половину восьмого в центреДраймута я высадил молодого человека, чье имя так и не узнал. Это, насколько японимаю, полностью снимает вину с Джека, ведь полиция не сомневается, чтопреступление совершено между семью и половиной восьмого.

– Да, – сказала Хестер. – Но вы…

– Не торопитесь, пожалуйста. Чтобы все стало понятно, мненадо немножечко отступить назад. В Драймуте я остановился на пару дней вквартире одного моего приятеля. Этот приятель, профессиональный моряк,находился в плавании. Он же одолжил мне свою машину, припаркованную на частнойстоянке. В тот злосчастный день, девятого ноября, я должен был вернуться вЛондон. Решил ехать вечерним поездом, а днем навестить свою старую няню,любимицу нашей семьи, обитавшую в маленьком коттедже в Полгарфе, примерно всорока милях на запад от Драймута. Намеченную программу я выполнил. Хотястарушка сильно одряхлела и многое в ее сознании уже путалось, няня узналаменя, очень обрадовалась и разволновалась, поскольку читала в газетах про мое,как она выразилась, «путешествие к полюсу». С ней я пробыл недолго, чтобы ее неутомлять, и, уехав, решил не возвращаться в Драймут по излюбленной прямойдороге вдоль побережья, а вместо этого поехать на север в Редмин повидатьпрестарелого каноника Пизмарша, в библиотеке которого имеются очень редкиекниги, включая старинный трактат о навигации, откуда мне хотелось переписатьодин абзац. Старый джентльмен принципиально не пользовался телефоном, ккоторому относился как к дьявольскому изобретению. Такими же, по его мнению,были радио, телевизор, кино и реактивные самолеты, так что мне оставаласьединственная возможность – поехать к нему домой. Увы, окна были закрытыставнями, хозяин, очевидно, отсутствовал. Я заглянул в собор, а потомотправился в Драймут по шоссе, замкнув таким образом треугольник. У меняоставалось достаточно времени, чтобы, не торопясь, прихватить из квартирысумку, возвратить машину на стоянку и добраться до поезда.

По пути, как уже вам известно, я прихватил пассажира,подбросил его до города, а потом занялся своими делами. По приезде на станцию взапасе у меня еще оставалось время выйти на улицу, чтобы купить сигареты. И втот момент, когда я переходил через дорогу, меня сбил грузовик, выскочившийиз-за угла на большой скорости.

По свидетельству прохожих, я поднялся с земли целым иневредимым. Сказал окружившим меня людям, что все в порядке, что я жду поезда,и пошел обратно на станцию. Уже на Паддингтонском вокзале я потерял сознание ибыл доставлен на «Скорой помощи» в больницу, где у меня обнаружили сильнуюконтузию, последствия которой проявились с некоторым опозданием.

Когда через несколько дней сознание вернулось ко мне, яничего не помнил ни про несчастный случай со мной, ни про то, как добрался доЛондона. Смутно припоминалось лишь посещение мною старой нянечки в Полгарфе. Апотом в памяти был совершенный провал. Меня уверяли, что это обычное состояние.И никому в голову не пришло, что вычеркнутые из памяти часы моей жизни могутчто-то значить. Ни я, ни кто-либо иной не имели ни малейшего представления, чтов тот вечер я ехал по дороге Редмин – Драймут.

До отъезда из Англии времени почти не оставалось. Вбольнице, где я находился, мне был обеспечен абсолютный покой, даже газет непоказывали. По выходе из больницы я сразу же направился в аэропорт, чтобывылететь в Австралию, где должен был присоединиться к экспедиции. Существовалинекоторые опасения, смогу ли я ехать, но я ими пренебрег. Предотъездные приготовленияи волнения не оставляли возможности поинтересоваться сообщениями об убийствах,к тому же после ареста обвиняемого возбуждение в таких случаях, как правило,стихает; когда же дело об убийстве миссис Эрджайл передали в суд и газеты вновьзапестрели отчетами, я находился на пути в Антарктиду.

Он замолчал. Собравшиеся слушали его с напряженнымвниманием.

– Месяц назад, сразу по возвращении в Англию, я сделал однооткрытие. Для упаковки образцов понадобились старые газеты, и хозяйка принеслаиз кладовки целый их ворох. Расстелив одну из них на столе, я увидел фотографиюкакого-то молодого человека, лицо которого показалось очень знакомым. Началвспоминать, где я видел его и кто он такой. Этого мне сделать не удалось, но,как ни странно, припомнились обрывки разговора с ним – те, что касалисьналимов. Сага о жизни налимов потрясла его. Но когда? Где это было? Я прочелэту статью, узнал, что молодой человек по имени Джек Эрджайл обвиняется вубийстве, узнал, как он рассказал полиции, будто кто-то подвез его в черномлимузине.

И тут, совершенно непроизвольно, в памяти возник исчезнувшийкусок моей жизни. Ведь это я подобрал того самого парня, отвез его в Драймут,расстался там с ним, возвратился на квартиру… пересекал улицу, чтобы купитьсигареты. Вспомнил промелькнувший мимо грузовик, который сбил меня с ног… апотом полнейшая пустота до самой больницы. Я все еще не помнил, как возвратилсяна станцию, сел в поезд до Лондона. Я читал и перечитывал эту статью. Большегода прошло, как закончился суд, дело почти забылось. «Молодой парень, чтоприкончил свою матушку, – что-то смутно припоминала моя хозяйка. – Не знаю, чтос ним случилось, – наверное, его повесили». Я перечитал кучу газет засоответствующий период времени, потом направился в адвокатскую контору «Маршалл,Маршалл и Маршалл», которая ведала на процессе защитой. Узнал, что уже никто неосвободит несчастного мальчика. Он скончался в тюрьме от воспаления легких ибольше не нуждается в справедливости. Однако следует восстановитьсправедливость во имя его памяти. Я пошел с мистером Маршаллом в полицию. Делопередали прокурору. Маршалл не сомневается, что тот направит его секретарюпалаты общин.

Вы, разумеется, получите от мистера Маршалла обстоятельныйотчет. Он немного замешкался, и потому мне выпала трудная задача первымсообщить вам правду. Долг повелевает пройти тяжелый путь до конца. Чувство виныне покидает меня. Если бы я осмотрительнее переходил через улицу… – Калгарипомолчал. – Понимаю ваши чувства и не жду от вас доброжелательного отношения… Хотяя ни в чем не провинился, вы все же станете меня порицать.

Голосом, трепетавшим от сердечной теплоты, Гвенда Воугханвозразила:

– Безусловно, не станем. Такие вещи случаются. Трагические,чудовищные… Так уж вышло.