Эрджайлу стало явно не по себе.

– Мы с женой часто об этом беседовали. Мальчик доставлял намкучу неприятностей. Не раз его выручали, думали, образумится. Считали, чтотюремный приговор… будет ему уроком… – едва слышно произнес Лео. – Нопродолжайте, пожалуйста.

И Калгари продолжил свой рассказ:

– В тот вечер ваша жена была убита. Ее ударили кочергой ипроломили череп. На кочерге остались отпечатки пальцев вашего сына, из ящикабюро исчезла значительная сумма денег. Полиция задержала вашего сына вДраймуте. У него нашли деньги, по преимуществу пяти– и десятифунтовые купюры,на одной из которых были написаны имя и адрес. Это позволило установить, чтоименно эти деньги миссис Эрджайл получила в банке утром того дня. Вашего сынапредали суду. – Калгари замолчал. – Суд установил, что было совершено умышленноеубийство.

Наконец он произнес это роковое слово – УБИЙСТВО…

– От вашего адвоката мистера Маршалла я узнал, что ваш сын,когда его арестовали, горячо и страстно доказывал свою невиновность, настаивална своем неопровержимом алиби. Убийство, как установила полиция, произошломежду семью и половиной восьмого вечера. В это время Джек Эрджайл, как онутверждал, добирался на попутных машинах до Драймута. Около семи часов примернов миле отсюда, на шоссе, соединяющем Редмин с Драймутом, его подобрала какая-томашина. Из-за темноты он не заметил характерных особенностей автомобиля, помнилтолько, что кузов был черного или темно-голубого цвета, а за рулем сиделчеловек среднего возраста. Попытки отыскать эту машину и ее водителя неувенчались успехом, и судья решил, что мальчик второпях сочинил свою историю,да к тому же не очень ладно ее скроил… На суде защита пыталась использоватьпсихологические доводы, доказывала душевную неуравновешенность Джека Эрджайла.Судья посчитал, что преступление подтверждено и виновный заслуживает тюремногонаказания. Джек Эрджайл был приговорен к пожизненному заключению. Спустяполгода он умер в тюрьме от воспаления легких.

Калгари замолчал. Три пары глаз неотрывно смотрели на него.Во взгляде Гвенды Воугхан светилась заинтересованность и напряженное внимание,во взгляде Хестер явно прочитывались подозрительность и опаска. Взгляд ЛеоЭрджайла не выражал никаких определенных эмоций.

– Вы подтверждаете, что я правильно изложил факты? – сновазаговорил Калгари.

– Абсолютно правильно, – произнес Лео, – впрочем, непонимаю, какая нужда была ворошить эти прискорбные обстоятельства, которые мывсе стремимся поскорее забыть.

– Простите меня, я должен был так поступить. Мне кажется, высогласны с приговором. Или я ошибаюсь?

– В общем-то факты подтвердились. Если в них особенно некопаться, убийство было жестоким и грубым. Если же в фактах покопаться, можнонайти смягчающие обстоятельства. Мальчик страдал душевной неуравновешенностью,но, к сожалению, не в той мере, как требует закон для освобождения отнаказания. Уверяю вас, доктор Калгари, сама Рэчел… моя жена… первая простила бымальчика и извинила его необузданность. Она была образованным и гуманнымчеловеком, хорошо разбиралась в психологических нюансах. Она не допустила бы осуждения.

– Мама хорошо знала нашего кошмарного Джако, – сказалаХестер. – Ему на роду было это написано.

– Значит, никто из вас, – медленно произнес Калгари, – неимеет ни малейших сомнений? Никто не сомневается в его виновности?

– Можно ли сомневаться? Конечно, он преступник! – Хестер вупор смотрела на Калгари.

– Не совсем преступник, – возразил Лео. – Не люблю этогослова.

– В данном случае несправедливое слово. – Калгари набрал вгрудь побольше воздуха. – Джек Эрджайл – невиновен!

Это было потрясающее заявление, но оно не произвело должногоэффекта. Калгари ожидал смущения, негодующих возгласов, недоуменных вопросов,но ничего такого не дождался. Гвенда Воугхан нахмурилась. Хестер уставилась нанего широко раскрытыми глазами. Ну что ж, может быть, такая реакция выгляделаестественной – подобные заявления трудно немедленно осознать.

Лео Эрджайл нерешительно произнес:

– Вы хотите сказать, доктор Калгари, что разделяете моюточку зрения? Считаете, что он не отвечал за свои действия?

– Я хочу сказать, что он не совершал преступления! Вам ясно?Джек невиновен. Не мог быть виновным. Но в силу необычного и прискорбногостечения обстоятельств он не был в состоянии доказать свою невиновность. А ямогу это доказать.

– Вы?

– Я тот самый человек, который находился тогда в пресловутоймашине.

Он произнес эти слова с такой естественнойнепринужденностью, что в первый момент никто не понял, о чем идет речь. Преждечем они осознали смысл сказанного, беседа неожиданно прервалась. Открыласьдверь, и вошла женщина с некрасивым, простоватым лицом. Не мешкая, онаприступила к делу.

– Я проходила мимо и все слышала. Этот человек утверждает,что Джако не убивал миссис Эрджайл. Почему он так говорит? С чего он это взял?

Воинственное, злое лицо ее от возбуждения покрылосьморщинами.

– Надо разобраться, – бубнила она. – Я не могла невмешаться.

– Разумеется, Кирсти. Вы член семьи. – Лео Эрджайлпредставил вошедшую: – Мисс Линдстрем, доктор Калгари. Доктор Калгари сообщилнам совершенно невероятные вещи.

Шотландское имя Кирсти резануло слух Калгари. Онапревосходно говорила по-английски, хотя и с едва заметным иностранным акцентом.

– Лучше бы вы не приходили сюда и ничего подобного нерассказывали… только людей огорчаете, – осуждающим тоном произнесла Кирсти. –Они смирились со своим горем. Теперь вы расстроили их своими рассказами. Если ипроизошло несчастье, так на то Господня воля.

Ее самоуверенность поначалу смутила Калгари. Видно, она изпороды людей, в чье тоскливое существование несчастья и катастрофы вносятприятное разнообразие. Что ж, он сейчас лишит ее иллюзий.

И Калгари продолжал сухим, деловым тоном:

– В тот вечер без пяти минут семь на дороге от Редмина доДраймута я подсадил в машину молодого человека, который сигнализировал, подняввверх большой палец. Я отвез его в Драймут. Мы разговорились. Он оказалсяобщительным и очень симпатичным парнем.

– Джако было не занимать обаяния, – заметила Гвенда. – Еговсе находили привлекательным до тех пор, пока его не заносило. Тогда он,конечно, выкидывал коленца, – задумчиво добавила она. – Но люди не сразу этопонимали.

– Помолчали бы, его уже нет в живых. – Мисс Линдстремобернулась к Гвенде.