Конечно, ей захочется немножко помучить его, и она будетпритворяться, что он ей не нужен, но об этом Ян не беспокоился. Их тянет друг кдругу с самой первой встречи в саду у Черайз, и каждая новая встреча толькоПодтверждала это. Но его привлекало в ней не только физическое совершенство.Элизабет была самой необыкновенной девушкой, которую он когда-ли??о встречал: вней гармонично сочетались робость и мужество, застенчивость и страсть,снисходительность и гордость. Она была царственно прекрасной в бальной зале,сильной и ловкой – с оружием в руках, страстной и нежной – в его объятиях. Онамогла быть такой разной, но каждый раз это была – она.

И он любил ее. Если бы у него хватило мужества быть честнымс самим собой, он давно бы признался, что полюбил Элизабет с той самой минуты,когда она выступила против целой толпы рассерженных мужчин в карточной комнате– юная золотоволосая принцесса, которая с высоты своего маленького роставзирала на злобные, презрительные лица, окружавшие ее со всех сторон.

И она тоже его полюбила – это единственное объяснение тому,что произошло между ними в тот уик-энд, когда они познакомились, и ее поведениюв его доме в Шотландии. Конечно, разница между ними заключалась в том, что Янпревосходил ее годами и жизненным опытом. Она была молодой, романтическойдевушкой, считавшей, что самое сильное чувство, которое могут испытывать друг кдругу два человека, – это «длительная привязанность».

Она не знала, просто не могла знать, что в ту первую встречув освещенном фонарями саду им был послан особый, редкий дар – любовь. Слабаяулыбка тронула губы Яна, когда он вспомнил, какой она тогда была, – неумелофлиртуя с ним, она все время нервно терла ладони о юбку. Это воспоминание былоодним из самых трогательных в его памяти.

Ян улыбнулся, думая о собственной непоследовательности. Влюбой жизненной ситуации ему удавалось сохранять холодную ясную голову, нокогда дело касалось

Элизабет, он становился либо слеп и упрям, либо, как сейчас,совершенно терял голову. Сегодня утром, выйдя из дома, он направился в самыйизвестный лондонский ювелирный магазин и сделал там такие покупки, что мистерФинес Уэзерборн, хозяин магазина, проводив Яна до дверей, так и остался стоятьтам, не в силах поверить в свою удачу. Сейчас, когда Ян шел к Элизабет, вкармане у него лежало обручальное кольцо, но он не собирался надевать его ей напалец до тех пор, пока она не признается, что любит его или хотя бы не скажет,что хочет выйти за него замуж. Его родители любили друг друга открыто и непрятали своих чувств. И он хотел, чтобы у них с Элизабет было так же, – хотя, сусмешкой подумал он, это довольно странное желание, ведь от Кристины он нежелал и не ждал ничего подобного.

Реакция Элизабет на то, что они уже помолвлены и что емупришлось заплатить за это большие деньги, его не беспокоила. Ян не видел нуждыв том, чтобы сообщать ей о первом, и уж тем более надеялся, что она никогда неузнает о втором. Этот пункт был оговорен с ее дядей отдельно, и Ян был уверен,что

Элизабет до сей поры ничего не знает.

Все дома на Променад-стрит были белого цвета, с резнымичугунными воротами. И хотя они не были столь великолепны, как дома наБрук-стрит, тем не менее это была тоже красивая улица, по которой любилипрогуливаться нарядно одетые дамы и щеголеватые молодые люди.

Когда кучер натянул вожжи у ворот дома Кэмеронов, Ян увидел,что здесь уже дожидаются своих хозяев два экипажа с гербами, но не заметил заними скромную наемную лошадь. Поднимаясь по ступенькам крыльца, Ян приготовилсяк неминуемой встрече с нахальным дворецким Элизабет, как вдруг его окликнул поимени голос Дункана. Ян удивленно обернулся.

– Я приехал сегодня утром, – объяснил Дункан, проводивосуждающим взглядом двух профланировавших мимо денди в зауженных сюртуках сосиной талией и кружевных рубашках, изобилующих различными знаками внимания состороны женщин и кармашками для часов. – Твой дворецкий сказал мне, что тыдолжен быть здесь. И я подумал… в общем, мне захотелось узнать, как у тебядела.

– А поскольку мой дворецкий не смог ничего сказать по этомуповоду, – полушутливо-полусердито заключил Ян, – ты решил заглянуть к Элизабети узнать все из первых рук.

– Что-то вроде этого, – спокойно сказал викарий. – Я думаю,Элизабет считает меня своим другом, и потому планировал заглянуть к ней в любомслучае.

Если бы мне не удалось тебя там застать, я по крайней мересмог бы замолвить за тебя словечко.

– Только одно? – смеясь, поинтересовался Ян.

– Учитывая твое обращение с ней, мне было нелегко решитьсядаже на одно.

– Кстати, какие отношения сложились у тебя с дедом?

– Неплохие, – ответил Ян, продолжая думать о встрече сЭлизабет. – Он сейчас в Лондоне.

– И?

– И, – не скрывая иронии, ответил Ян, – теперь ты можешьназывать меня милордом.

– Собственно, я приехал сюда, чтобы назвать тебя женихом, –сурово сказал викарий.

На загорелом лице Яна отразилось легкое недовольство.

– Ты можешь перестать на меня давить? Я живу на этом светеуже тридцать лет, Дункан, и до сих пор неплохо решал свои проблемы безпосторонней помощи.

– Надеюсь, и на этот раз обойтись своим умом.

– Хорошо, ты прав, извини. Мне уйти?

– Нет, – покачал головой Ян. Он заметил, что при ДунканеЭлизабет старается сдерживать свои эмоции, и решил, что на этот раз дядяпоявился очень вовремя.

– Кстати, раз уж ты здесь, – добавил он, когда они дошли доверхней ступеньки, – может быть, ты и сообщишь дворецкому о нашем прибытии?Меня он может не впустить.

Дункан взялся за дверной молоток и бросил на Яна лукавыйвзгляд.

– Вот видишь, даже не можешь прорваться в дом, а собиралсяобойтись без меня!

Ян промолчал, оставив этот укол без ответа. Через секундудверь отворилась, и дворецкий приветливо посмотрел на Дункана, который назвалсвое имя, потом перевел взгляд на Яна. Дункан решил, что грезит, когда увидел,что прямо ему в лицо летит тяжелая дубовая дверь. За секунду до того, как онавстала на место, Ян протиснулся в узкую щель и ударил дверь плечом, при этомдворецкий отлетел в холл, срикошетив о стену.

– Скажи своей хозяйке, что я здесь, или я сам скажу ей обэтом, – прорычал Ян.

Взъерошенный и взбешенный дворецкий смерил взглядом высокуюплечистую фигуру Яна, затем повернулся и медленно пошел вперед, туда, откудадоносились приглушенные голоса.

Дункан удивленно приподнял одну бровь и саркастическизаметил: