– Я настаиваю.

Она нехотя подняла на него глаза.

– Почему?

– Да потому, – ответил Ян, нежно улыбаясь и глядя ей вглаза, – что ради возможности пригласить вас, не возбудив при этомнежелательных подозрений, я протанцевал несметное количество танцев сженщинами, которые мне совершенно не нравятся, но зато могут похвастатьсяотменной репутацией в свете.

Элизабет насторожилась.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я знаю, что произошло с вами после того уик-энда, когда мыпознакомились, – мягко сказал Ян. – Ваша Люсинда выложила все это Дункану.

Только не сердитесь на нее – она поступила правильно, заисключением того, что рассказала об этом Дункану, а не мне.

Ян Торнтон, который говорил с ней сейчас, казался таким женадежным и близким, как и два года назад, когда она встретила его.

– Пойдемте со мной, – попросил он, потянув ее за локоть, – япостараюсь исправить то, что натворил.

Элизабет позволила ему протащить себя несколько шагов, потомзаколебалась и снова остановилась.

– Это ошибка. Нас увидят вместе и подумают, что мы началивсе сначала…

– Не подумают, – пообещал Ян. – Я сказал, что имел на васвиды два года назад, но будучи всего лишь безродным шотландцем, не вызвал у васинтереса.

Поскольку титул для них – святое, они одобрили ваш здравыйсмысл. Теперь же, когда титул у меня появился, вполне естественно, что мнехочется еще раз попытать счастья там, где в первый раз я потерпел неудачу, –хотя бы для того, чтобы потешить свою задетую мужскую гордость.

Он отвел от ее щеки выбившуюся из прически прядь волос исказал:

– К сожалению, я не мог сказать, что между нами вообщеничего не было – уж слишком компрометирующими были обстоятельства, при которыхнас видели. И поскольку никто никогда не поверил бы, что действительно ничегоне было, мне оставалось только заставить их думать, будто я вас преследовал, авы меня избегали. Она вздрогнула от его прикосновения, но не оттолкнула егоруки.

– Вы не понимаете. Со мной не произошло ничего такого, чегобы я не заслужила. Я знала, что нарушаю правила, оставаясь с вами в лесномдомике. Вы не принуждали меня остаться. Я сама перешла границы и…

– Элизабет, – прервал ее Ян голосом, в котором звучалораскаяние, – если вы не можете сделать для меня ничего другого, перестаньтехотя бы оправдывать мое поведение. Я не могу этого слышать. Я оказывал на васгораздо большее давление, чем вы можете понять.

Изнывая от желания поцеловать ее, Ян был вынужден довольствоватьсялишь счастьем смотреть на нее.

– Мне кажется, вы недооцениваете мой дар стратега, –продолжал убеждать он. – Всего один танец, и вы увидите, с какой легкостьюможно манипулировать человеческими умами.

Элизабет наконец безразлично кивнула и позволила ему увестисебя с балкона.

Однако его уверенность была на секунду поколеблена, когда,войдя в залу, он заметил мгновенное похолодание обратившихся на них взглядов.Однако вскоре, когда Ян уже кружил ее в танце, он вдруг понял причину этоговнезапного похолодания.

– Элизабет, – тихим умоляющим голосом произнес он, глядя наее склоненную голову, – ну что за вид барашка, которого ведут на заклание?Поднимите голову, вздерните носик и дайте мне отставку или флиртуйте – нотолько не будьте такой робкой, иначе это будет расценено как признание вины!

Элизабет, которая танцевала с ним так же, как и со всемипредыдущими партнерами, уставившись безразличным взглядом в плечо, – поднялаголову и посмотрела на Яна непонимающим взглядом.

– Что?

У него перевернулось сердце, когда в ее прекрасных зеленыхглазах отразился ужас загнанного зверька. Ему стало ясно, что сейчас никакойлогикой и убеждением не удастся заставить ее встряхнуться, и он воспользовалсяспособом, который так хорошо сработал в Шотландии, когда она перестала плакатьи засмеялась.

Быстро оглядев присутствующих, Ян сказал:

– Белховен сегодня просто бесподобен – о, эти атласныерозовые панталоны!

Надо будет спросить у него имя портного, я закажу себе такиеже.

Элизабет посмотрела на него так, словно опасалась засостояние его рассудка, но потом до ее сознания дошло, чего он от неедобивается. Когда она представила высокую мужественную фигуру Яна в комичныхрозовых панталонах, на губах ее появилась слабая улыбка.

– Я тоже весь вечер восхищаюсь этими панталонами, – ответилаЭлизабет. –

Может быть, вам заказать еще и желтую атласную накидку,чтобы они по-настоящему заиграли?

Он улыбнулся.

– Я думал о терракотовой.

– Необычное сочетание, – заметила она, – но оно, несомненно,сделает вас предметом всеобщей зависти.

Ян испытывал гордость за эту маленькую женщину, котораянашла в себе силы продолжить борьбу. Боясь, что не выдержит и начнет говорить отом, о чем собирался сказать завтра и наедине, он стал оглядываться вокруг впоисках новой темы для разговора. Его взгляд упал на Валери.

– Я правильно догадался, что Валери, которую мнепредставили, – та самая

Валери, что была автором записок, приведших нас в оранжерею?

Он понял, что сделал ошибку, заговорив об этом, потому чтоглаза Элизабет затуманились, и она со вздохом посмотрела в том направлении,куда был направлен его взгляд.

– Да.

– Хотите, я попрошу Виллингтона очистить залу, чтобыосвободить вам необходимые двадцать шагов? Само собой, я буду вашимсекундантом.

У Элизабет вырвался прерывистый вздох, и улыбка изогнула еегубы.

– У нее есть банты на платье? Ян посмотрел и покачалголовой.

– Боюсь, что нет. – А серьги?

Он снова взглянул и нахмурился.

– По-моему, это родинка.

Улыбка зажглась наконец и в ее глазах.

– Конечно, это не очень крупная цель, но полагаю…

– Позвольте мне, – мрачно произнес он, и она засмеялась.Последние звуки вальса стихли и, провожая Элизабет к ее месту, Ян заметил, чток вернувшимся в зал Таунсендам направляется Мондвэйл.

– Вы стали маркизом, – сказала Элизабет. – И где же вытеперь будете жить: в Англии или в Шотландии?