– Простите, – тихо произнес Ян. Он сделал несколько шагов понаправлению к ней, но по мере его приближения Элизабет отступала, пока некоснулась спиной стула, тогда она остановилась, удерживая его на расстояниивзглядом.

– В такой ситуации нужно говорить только правду, –согласился Ян и опустил руки на ее сердито вздернутые плечи. Зная, что онарассмеется ему в лицо, если он заговорит сейчас о любви, он сказал ей то, чемуона могла поверить. – А правда в том, что я хочу вас. Я всегда вас хотел, и выпрекрасно знаете это.

– Я ненавижу это слово, – вскрикнула она, тщетно вырываясьиз его рук.

– Вряд ли вы понимаете, что оно значит.

– Я знаю, что вы произносите его каждый раз, когда начинаетена меня давить.

– И каждый раз вы таете в моих объятиях.

– Я не выйду за вас, – сказала Элизабет, лихорадочнопридумывая причину отказа. – Я вас не знаю. И не верю вам.

– Но вы тоже меня хотите, – сказал он, загадочно улыбаясь.

– Прекратите произносить это слово, черт вас возьми! Я хочустарого мужа, понятно? – внятно и громко сказала она, уже не думая о том, чтоговорить, лишь бы не молчать. – Я хочу, чтобы моя жизнь принадлежала толькомне. Поймите же вы, наконец. А вы мчитесь сюда, в Англию, чтобы купить меня. –Эта мысль снова отозвалась болью в сердце, и глаза ее засверкали от гнева.

– Нет, – сухо возразил Ян, хотя это было бессовестной ложью,– просто деловое соглашение с вашим дядей.

Слезы, которые ей до сих пор удавалось сдерживать, наконецбыстро закапали из-под длинных темных ресниц.

– Я не нищая, – обиженно всхлипнула Элизабет. – Я нен-ннищая, – повторила она, захлебываясь слезами. – У меня есть… было приданое,черт бы вас побрал.

И если вы т-такой дурак, что позволили ему выманить у васденьги, то так вам и надо!

Ян разрывался между желаниями засмеяться, поцеловать ее иубить ее бессердечного дядю.

– Как вы смеете заключать сделку, на которую я не согласна?– она подняла на него сверкающие от ярости и слез глаза. – Я ведь некакое-нибудь движимое имущество, что бы там ни думал мой д-дядя. Я бы нашласпособ отвертеться от Белховена. Нашла бы, – с силой повторила она. – И нашлабы способ удержать Хэвенхёрст без помощи дяди. Вы не имели права, не имелиправа на эту сделку. Вы ничем не лучше Белховена!

– Вы правы, – с горечью признал Ян, умирая от желания обнятьЭлизабет и взять на себя хотя бы частицу ее боли. Вдруг его осенило, как можноизбавить девушку от унижения и одновременно заставить ее согласиться. Припомнив,как она гордилась своим умением торговаться, он сказал: – Вы, кажется,говорили, что и сами умеете хорошо торговаться. Так поторгуйтесь со мной,Элизабет! – ласково попросил он.

– С удовольствием, – мгновенно ответила она. – Сделкаотменяется, меня не устраивают условия. Торг окончен.

Губы его слегка дрогнули, но в голосе звучало твердоенамерение не сдаваться.

– Ваш дядя намерен отделаться от вас и расходов на дом,который вы так любите, и ничто не изменит его решения. Без него вы не сможетеудержать

Хэвенхёрст. Он в подробностях описал мне ситуацию.

Элизабет для виду покачала головой, но в душе знала, что этоправда, и осознание надвигающейся беды, которую она пыталась отвратить стольковремени, вдруг предстало перед ней со всей ужасающей ясностью.

– Замужество – единственный выход для вас.

– И вы еще смеете говорить, что мужчина поможет мне решитьмои проблемы! – вскричала она. – Да именно мужчины виноваты во всех моих бедах!Мой отец проиграл все семейное состояние и оставил мне только долги, мой братисчез, оставив мне еще большие долги, вы своими поцелуями погубили моюрепутацию, мой жених отказался от меня после скандала, причиной которогоявились вы, а теперь мой дядя пытается продать меня! Из всего этого я заключаю,что мужчины годятся в партнеры на танцах, но во всем остальном я не вижу в нихрешительно никакой пользы! – пламенно закончила она. – Если вдуматься, то всевы отвратительны, только редко кто об этом думает, потому что уж слишкомбезрадостны эти размышления.

– К сожалению, только мы альтернатива женскому полу, –наконец вставил

Ян. И поскольку, что бы ему ни пришлось для этого сделать,отказываться он от нее не собирался, добавил, – В данном конкретном случае вашаальтернатива – только я. Мы с вашим дядей подписали брачный контракт и скрепилиего деньгами.

Тем не менее я хотел бы с вами поторговаться насчет условий.

– Зачем вам это? – презрительно спросила она. Ян услышал вее голосе ту же враждебность, с которой уже не раз сталкивался, когда емуприходилось иметь дело с людьми, вынуждаемыми обстоятельствами (но не самимЯном) продавать ему свои ценности. И хотя они знали, что выхода у них нет,гордость все равно заставляла их сопротивляться до последнего.

В делах Ян, конечно, не стал бы подрывать свои позиции,объясняя оппоненту, какими ценностями он обладает и какие выгоды может из этогоизвлечь.

Но сейчас он имел дело с женщиной, интересы которой ставилвыше своих собственных.

– Я очень хочу с вами поторговаться, – мягко сказал он, – потой самой причине, по которой торгуются все, – у вас есть то, что мне нужно.

Страстно желая показать ей, что она не бессильна и обладаетогромным достоянием, он добавил:

– Я безумно хочу этого, Элизабет.

– И что же это? – с опаской спросила она, и возмущение на еелице уступило место любопытству.

– Вот что, – тихо прошептал он. Его руки крепче сжали плечи девушкии притянули ее к себе, наклонив голову, он припал к ее губам нежным, умоляющимо согласии поцелуем. И хотя она упрямо отказывалась отвечать на его поцелуй, онпочувствовал, как напряжение покидает ее тело. Оторвавшись наконец от ее губ,он прошептал с тяжелым вздохом: – Безумно хочу.

Подняв голову, Ян посмотрел ей в лицо и заметилпредательский румянец щек и затуманенные нежностью глаза. Он погладил ее руку,которую она забыла убрать с его груди, и тихо сказал:

– За эту привилегию, а также за многие другие, которыепоследуют за ней, я соглашусь на любые разумные условия, которые вы мнепоставите. При этом прошу вас заметить, – с нежностью глядя в ее приподнятоелицо, сказал он, – что я не скуп и отнюдь не беден.

Элизабет сглотнула, боясь, что голос выдаст, как взволновалее этот поцелуй.

– А какие другие привилегии должны последовать за поцелуем?– подозрительно спросила она.