– Только за этим? – с улыбкой спросила она,придерживая его за плечи.

– Да.

– Хорошо. Я тебе верю. Можешь возвращаться.

Возвращаться Эрасту Петровичу не хотелось. Он подумал исказал:

– Пусти меня.

О-Юми оглянулась назад. Шепнула:

– На одну минуту. Не больше.

Спорить Фандорин не стал.

Перелез через подоконник (уже в который раз за эту ночь).Протянул к ней руки, но О-Юми отодвинулась.

– Ну уж нет. Иначе минутой не обойдётся.

Вице-консул спрятал руки за спину, но объявил:

– Я хочу забрать тебя с собой!

Она покачала головой. Улыбка погасла.

– Почему? Ты его любишь? – дрогнувшим голосомспросил он.

– Уже нет.

– Тогда п-почему?

И снова она оглянулась – кажется, на дверь. Впрочем, ЭрастПетрович ни разу не поглядел вокруг, даже не рассмотрел толком, что эта закомната – будуар ли, гардеробная. Оторвать взгляд от лица О-Юми хотя бы насекунду казалось ему кощунственным.

– Уходи скорей. Пожалуйста, – нервно сказалаона. – Если он увидит тебя здесь – убьёт.

Фандорин беспечно дёрнул плечом:

– Не убьёт. Европейцы так не делают. Он вызовет меня над-дуэль.

Тогда она стала подталкивать его кулачками к окну.

– Не вызовет. Ты не знаешь этого человека. Онобязательно убьёт тебя. Не сегодня, так завтра или послезавтра. И не своимируками.

– Пускай, – не слушая, пробормотал Фандорин ипопытался притянуть её к себе. – Я его не боюсь.

– …Но ещё раньше он убьёт меня. Ему будет легко этосделать – как мотылька прихлопнуть. Уходи. Я приду к тебе. Как только смогу…

Но он не выпустил её из рук. Коснулся губами маленького рта,весь затрепетал и опомнился, лишь когда она шепнула:

– Ты хочешь моей смерти?

Он отшатнулся. Скрипнув зубами, вскочил на подоконник.Наверное, с той же лёгкостью прыгнул бы и вниз, но О-Юми вдруг воскликнула:

– Нет, постой! – И протянула руки.

Они ринулись друг к другу стремительно и неотвратимо, будтодва встречных поезда, по роковой случайности оказавшиеся на одной колее. Дальше– известно что: сокрушительный удар, столб дыма и пламени, всё летит кувырком,и один Бог знает, кто погибнет, а кто останется жив в этой вакханалии огня.

Любовники впились друг в друга. Пальцы не столько ласкали,сколько рвали, рты не столько целовали, сколько кусали.

Упали на пол, и на сей раз не было никакой небесной музыки,никакого искусства – только рычание, треск разрываемой одежды, вкус крови нагубах.

Вдруг маленькая, но сильная рука упёрлась Фандорину в грудь,оттолкнула.

Шёпот в самое ухо:

– Беги!

Он поднял голову, затуманенными глазами взглянул на дверь.Услышал шаги, рассеянное насвистывание. Кто-то приближался, двигаясь снизувверх – должно быть, по лестнице.

– Нет! – простонал Эраст Петрович. – Пускай!Все равно…!

Но её уже не было рядом с ним – она стояла, быстро приводя впорядок растерзанный пеньюар.

Сказала:

– Ты погубишь меня!

Он перевалился через подоконник, совершенно не заботясь отом, как упадёт – боком, спиной или даже вверх тормашками, однако –поразительная вещь – приземлился ещё удачнее, чем давеча, в «Гранд-отеле» – инисколько не ушибся.

Следом из окна вылетели сюртук и левый штиблет титулярныйсоветник и не заметил, когда его лишился.

Кое-как застегнулся, заправил рубашку, а сам прислушивался:что теперь произойдёт наверху?

Но раздался стук захлопнутого окна, и больше никаких звуковне было.

Обогнув дом, Эраст Петрович хотел пересечь лужайку вобратном направлении – там, за открытой калиткой, ждал Маса. Сделал шаговдесять и замер: с улицы во двор влетели три продолговатые, приземистые тени.

Мастифы!

То ли успели справить своё мужское дело, то ли, какзлополучный вице-консул, ретировались не солоно хлебавши, но так или иначе псывернулись и отрезали единственный путь к отступлению.

Развернувшись, Фандорин бросился назад, в сад. Нёсся, неразбирая дороги, по лицу хлестали ветки.

Чёртовы псы бежали много быстрее, их сопение было всё ближе,ближе.

Сад кончился, впереди была ограда из железных копий.Высокая, не вскарабкаться. И ухватиться не за что.

Эраст Петрович обернулся, сунул руку в заспинную кобуру,чтобы достать «герсталь», но стрелять было нельзя – это переполошит весь дом.

Первый мастиф зарычал, готовясь к прыжку.

«RUSSIAN VICE-CONSUL TORN TO PIECES»[25], мелькнулов голове у гибнущего Фандорина. Он прикрыл руками горло и лицо, инстинктивновжался спиной в ограду. Вдруг раздался странный металлический звон, решёткаподалась, и титулярный советник опрокинулся навзничь.

Наступит вечер,

В тишине таинственно

Скрипнет калитка.

Ещё не поняв, что случилось, Эраст Петрович быстро сел накорточки, готовый к безнадёжной схватке с тремя кровожадными чудищами, ноудивительная решётка (нет, калитка!) с пружинным скрежетом захлопнулась.

С той стороны в железные прутья с разбега ударилась тяжёлаятуша, донёсся сердитый взвизг, рычание. Три пары свирепо посверкивающих глазуставились на недоступную жертву.

– Not your day, folks! [26] – крикнулим титулярный советник, английская речь которого от общения с сержантомЛокстоном несколько вульгаризировалась.

Набрал полную грудь воздуха, выдохнул, пытаясь унятьсердцебиение. Заозирался по сторонам – кто же открыл спасительную калитку?

Вокруг не было ни души.