— Как у нас дела?

— Я её вижу! Пинцет, скорее! — крикнула Таня. — Кудаподевался этот чёртов пинцет?! А вот он! Все! Зараза!

Таня торжественно подняла вверху руку с пинцетом, в которомбыл зажат окровавленный кусок свинца.

— Ну, папочка, посмотри-ка на неё, дуру, гадину, дрянь.

— Таня, ты бранишься, как сапожник, — чуть слышно прошепталМихаил Владимирович.

— Мм-м… — вместо ответа она вдруг странно, низко застонала иприкусила нижнюю губу до крови.

— Таня, что? — испуганно прошептал Агапкин, близко глядя ейв глаза.

Зрачки сузились. Несколько капель крови дрожало в уголкерта. Он услышал, как глубоко, часто она дышит.

— Ничего, — она расслабленно вздохнула и улыбнулась, —теперь шьём. Андрюша, принеси ещё свечей, света мало. Папа, ты хочешь сохранитьэтот большевистский сувенир? Или можно выкинуть?

— Оставь. Будешь сдавать экзамен по экстренной хирургии,покажешь, и сразу поставят отлично.

— Так ведь никто не поверит, что я сама вытащила.

***

На улице пальба звучала все реже, тише. Иногда строчилипулемёты и хлопали отдельные выстрелы.

Михаил Владимирович спал в гостиной, накрытый двумяодеялами. Забинтованная нога лежала на диванном валике. Таня, Андрюша и Агапкинпили чай тут же, в углу, у журнального стола. Няня молилась в своей комнате.

Кремль был занят большевиками. Командующий округом полковникРябцев вёл переговоры с Военно-революционным комитетом. Он оставался в Кремлеодин, среди восставших солдат. Кремль был окружён юнкерами. Отряд подкомандованием полковника Данилова стоял у Троицких ворот. От Павла Николаевичане приходило никаких известий. Телефон молчал.

Москва, 2006

В рабочем кабинете, на просторном письменном столе ПетраБорисовича Кольта, были разложены портреты Светика, цветные и чёрно-белые, вмягких коричневатых тонах, стилизованные под старину. Светик в балетной пачкесидит на прямом шпагате. Светик на гнедом жеребце, в костюме для верховой езды.В вечернем платье. В майке и трикотажных шароварах у балетного станка. Видныкапельки пота на лбу и тёмные мокрые пятна под грудью, на майке.

К каждому снимку было подколото скрепкой несколько рисунков,карандаш, пастель, акварель.

— У неё нет времени позировать, — объяснила Наташа, — мызаказали десяти художникам срисовать фотографии в разных стилях, в разнойтехнике. Ты должен выбрать.

— Что? — спросил Пётр Борисович и сильно сжал вискиладонями.

У него раскалывалась голова. Он не спал всю ночь. Он вдесятый раз вспоминал разговор с Агапкиным и пытался убедить себя, что старикбредит. Невозможно представить Ивана в роли убийцы, отравителя. Зубов разумный,трезвый, крайне осторожный человек. Он профессионал. Допустим, Лукьяновкатегорически отказался от сотрудничества. Ну и что? Поговорили и разошлись.Убивать зачем?

Всю ночь Пётр Борисович так беспокойно вертелся в постели,что сонная Жанна, прихватив подушку, ушла спать на диван в гостиную.

Когда утром у себя в приёмной Пётр Борисович увидел Наташу,он на миг пожалел, что не носит с собой пистолета или хотя бы газовогобаллончика.

— Иди, я сейчас, — сказал он, пропустил её в кабинет иплотно закрыл дверь.

— Простите, Пётр Борисович, я пыталась объяснить, что высегодня весь день заняты, — смущённо прошептала ему на ухо секретарша.

— Ничего, Тома, всё в порядке. Ты не виновата. Минут черездвадцать зайдёшь и напомнишь, что мне пора выезжать в Кремль, на экстренноесовещание у президента. Или нет, лучше скажи, что я улетаю.

— Куда?

— В Канаду. На Баффинову Землю. На остров Маврикий. ВМапуту.

— Мапута — это где?

— В ЮАР. Неважно. Можешь назвать любую точку мира, толькоподальше от Москвы.

— Пётр Борисович, мне кажется, лучше всё-таки совещание вКремле.

— Ладно. Как знаешь. Через двадцать минут, не позже, поняла?Слушай, у тебя анальгину или чего-нибудь от головы нет?

Тома дала ему таблетки. Он проглотил сразу две, не запивая,и вошёл в кабинет.

— Светик хочет, чтобы ты отобрал самые лучшие рисунки длякнижки. Она сказала, если что-то тебе особенно понравится, можно увеличить,взять в рамку и повесить здесь, в твоём кабинете.

— Хорошо. Оставь, я посмотрю.

— Смотри сейчас. В издательстве ждут.

— Послушай, но я не специалист, я, кажется, дал достаточноденег, чтобы книгу оформляли профессиональные художники.

— Светик считает, что у тебя безупречный вкус и гениальноекоммерческое чутье.

Пётр Борисович покорно кивнул и стал перебирать картинки настоле.

«Поговорили и разошлись. Убивать зачем? Ведь это надо былозаранее достать и взять с собой на встречу яд, не простой, не случайный, а изразряда сверхсекретных, из тех, которые разрабатываются в закрытых лабораторияхспецслужб, не оставляют следов в организме и создают достоверную картинуестественной смерти. Яд скрытого действия, так, кажется, их называют?»

— Вот, вот на эту картинку обрати внимание! Смотри, оназдесь настоящая сказочная фея, прямо как будто сияние из глаз.

Он вздрогнул. Голос Наташи звучал у самого уха. Наташа ужене сидела в кресле, напротив, а стояла у него за спиной.

— Да, очень хорошая картинка, просто замечательная, —согласился Кольт.

«На самом деле, я не прослушивал все разговоры. Мне былонекогда и лень. Я привык полностью доверять Ивану, иначе ведь невозможно.Глупый старик заразил меня своей профессиональной паранойей, теперь вот головараскалывается, таблетки не действуют».

— Первую презентацию, закрытую, для узкого круга, можнопровести во дворце графа Дракуловского, его как раз недавно отреставрировали.Там чудный парк, свежий воздух, можно устроить все в классическом русскомстиле. Простые закуски — икорка, грибочки маринованные. Народный хор вкостюмах, цыгане с медведем, катания на санях.

— Наташа, там музей. — Кольт закрыл глаза и принялся опятьразминать виски.

— Ну и что? Я уже говорила с директором, вполне нормальнаятётка, просит недорого. Петя, у тебя головка болит? Бедненький. Давайпомассирую.