Он не стал рассказывать Валери про свои долги и объяснять,что не мог жениться на Алекс, потому что она была богата. Ему было достаточнотого, что он сам знал это — знал, что поступил так, как подсказывалапорядочность. И впервые в жизни Куп почувствовал, что добродетель может бытьдостаточной наградой сама по себе. Во всяком случае, ему больше не было стыдносмотреть на свое отражение в зеркале, хотя Алекс ему по-прежнему очень нехватало. Тем не менее он не испытывал никакого желания заменить ее другойженщиной, в особенности молодой, хотя и знал, что сделать это ему по-прежнемубудет проще простого.

— Трудно быть взрослым, не так ли? — с сочувствиемспросила Валери, и Куп кивнул.

— Да уж, — согласился он и улыбнулся печально.Валери была очень хорошей женщиной, как и Алекс. Именно по этой причине он и незахотел использовать ее, чтобы добиться каких-то выгод для себя. Наверное,впервые в жизни Куп полюбил по-настоящему, и вот чем это кончилось…

— Не хотите поужинать с нами сегодня? Я приготовлюспагетти с сыром, и вы с Джимми сможете пожаловаться друг другу нажизнь, — радушно предложила Валери, но Куп отрицательно покачал головой.Впервые в жизни ему никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось общаться.

— Нет, спасибо, — ответил он. — Хотя, долженпризнаться откровенно, предложение чертовски соблазнительное.

Может быть, как-нибудь на днях… — Но его «на днях» прозвучало,как «через несколько лет». Или даже столетий. Куп и сам был удивлен, до какойстепени недоставало Алекс.

Она превратилась для него в привычку, в почтифизиологическую потребность, в навязчивую идею, но Куп знал, что рано илипоздно эта идея могла погубить его. Или наоборот — он сам мог сделать Алексочень больно, а ни того, ни другого Куп не хотел.

Валери ничего не сказала сыну о том, что узнала от Купа.

Она молчала почти неделю, но, когда Джимми снова началраздражаться и злиться на Алекс за то, что она не заходит, Валери решилась.

— Не сердись на нее, сынок, — сказала она. —У Алекс сейчас хватает собственных проблем.

— И что это значит?! — огрызнулся Джимми. Онсмертельно устал от лежания в постели и никак не мог дождаться, пока емуразрешат пересесть в инвалидное кресло. Ему казалось — Алекс совершенно забылапро него, и он по-настоящему на нее разозлился.

— Похоже, что они с Купом расстались, — ответилаВалери. — Несколько дней назад я видела его у бассейна, и он все мнерассказал. Боюсь, что это серьезно; во всяком случае, Куп очень огорчен, иАлекс, я думаю, тоже.

Джимми задумался и ничего больше не прибавил. Два дня онразмышлял о том, что сказала ему мать. На третий день, выбрав момент, когдаВалери отправилась по магазинам, он позвонил Алекс в больницу, но ему сказали,что сегодня у нее выходной, а ее домашнего номера у него не было. Тогда Джиммипозвонил ей на пейджер, но Алекс так и не перезвонила. Прошла еще неделя,прежде чем ему удалось застать ее на работе.

— Что с тобой? Куда ты пропала? — резко спросилДжимми. Всю неделю он часто раздражался по пустякам, изводил мать мелочнымипридирками, и все из-за того, что ему очень не хватало Алекс. Он очень хотелпоговорить с ней хотя бы по телефону. Алекс была единственным человеком,которому он мог бы открыть душу.

— Я никуда не пропадала. Просто я была… занята, —ответила Алекс. Голос у нее был усталый и совсем тихий, но Джимми показалось —она каждую минуту готова заплакать.

— Я все знаю… — Джимми стало ее жаль, и он сменил тон.

Теперь его голос звучал мягко и сочувственно. — Мамамне все рассказала.

— А откуда она знает? — удивилась Алекс.

— По-моему, от Купа. Они встретились у бассейна ипоговорили… Мне очень жаль, Алекс, представляю, каково тебе сейчас.

На самом деле Джимми считал, что происшедшее было Алекстолько на пользу, но не хотел огорчать ее еще больше.

— Я просто убита. Впрочем, мне кажется, я начинаюпонимать, что произошло. У Купа проснулась совесть…

— Рад слышать, что она у него вообще есть. — Дажепосле того, как Алекс и Куп расстались, Джимми не стал относиться к актерулучше. Теперь он сердился на Купа за то, что он причинил Алекс боль, хотя ипонимал — в таких ситуациях без этого просто невозможно обойтись. За тенесколько месяцев, что они встречались, их жизни и чувства успели накрепкопереплестись, и разделять их заново было все равно что резать по живому.

— А мне на следующей неделе снимут гипс, — сообщилон. — Врач сказал, что наденет мне другие, легкие лубки, и я смогу ездитьв инвалидном кресле, а потом и ходить на костылях. Можно мне навестить тебя,когда я начну передвигаться самостоятельно?

— Конечно. Я буду очень рада тебя видеть. — СамойАлекс было бы очень тяжело навещать Джимми в «Версале», где она прожила столькосчастливых дней, к тому же здесь она могла случайно столкнуться с Купом.Подобной встречи Алекс не желала ни при каких обстоятельствах — и ей самой, иКупу она могла причинить только новую боль.

— А можно мне иногда тебе звонить? — снова спросилДжимми. — Я только не знаю, когда это лучше делать, чтобы наверняка тебязастать. Когда я звоню на работу, ты все время занята, а домашнего номера уменя нет.

— У меня вообще нет домашнего телефона. Я, кажется, ужерассказывала… Я сплю в бельевой корзине на куче нестираных халатов, —сказала Алекс и шмыгнула носом. Неожиданно ей стало очень жалко себя.

— Как это романтично! — улыбнулся Джимми.

— Вовсе нет. — Алекс снова негромковсхлипнула. — Господи, Джимми, как же мне плохо! Наверное, Куп был прав,но… Ведь я действительно его любила, но он сказал, что слишком стар для меня ине хочет заводить детей. Кроме этого… кроме этого, у него есть еще кое-какиепроблемы.

Я могла бы помочь ему их решить, но он отказался. Куппоступил благородно, но мне показалось — это просто глупо, нелепо, смешно…

— Кажется, он порядочнее, чем я думал… — проговорилДжимми. — Во всяком случае, Куп совершенно прав. Для тебя он слишком стар— когда тебе будет пятьдесят, ему уже исполнится девяносто. А женщинаобязательно должна иметь детей, особенно если она молода.

— Мне иногда кажется, все это не так уж важно — и дети,и разница в возрасте… — жалобно проговорила Алекс. Она все еще слишком остропереживала свою потерю. Куп был удивительным, ни на кого не похожим; таких, какон, ей еще не приходилось встречать.

— Боюсь, тебе это только кажется, — возразилДжимми. — Подумай как следует: неужели ты действительно готова отказатьсяот детей ради… — «Ради этой старой развалины», — хотел он сказать, носдержался. — Даже если бы тебе удалось уговорить его, он все равно бы непринял в них никакого участия до тех пор, пока им не исполнилось бы по меньшеймере тридцать, — поспешно добавил он, боясь, что Алекс угадает егомысль. — Взгляни на Тайрин — вот тебе наглядный пример.