– Что нужно отдать?

– Ну, милая, ты даешь. Верни слезы, а тохуже будет. – И трубка противно запищала.

Мы с Оксанкой уставились друг на друга. Какиетакие слезы?

Ночь была бессонной, мы обсуждалиразнообразные варианты и поняли, что Денька – фишка в какой-то непонятной игре.Ясно и то, что следователь Иса Даудович нечист на руку. Ну кто сообщилнеизвестным бандитам о визите на Красную Пресню?

Рано утром, в 5 часов, я тихонько выбралась изквартиры и поехала в гостиницу. Мы придумали план, гениальный, как все простое,поэтому мой визит в Москву следовало держать втайне.

Выйдя на улицу, я огляделась: никого. Значит,за квартирой не следят. Получив номер в отеле, я отправилась на разведку вБутырскую тюрьму.

Новослободская улица, д.45, навряд ли забудукогда-нибудь этот адрес. В тихий утренний час у тюрьмы, скрытой во дворебольшого кирпичного дома, толпился народ. Почти все с гигантскими сумками вруках.

За двадцать минут я обросла сведениями. Всепродукты надо развернуть и разложить по пакетам, сигареты тоже без пачек,яблоки можно, а апельсины нельзя. Сахар только в виде песка, кусок не берут.Мыло, пожалуйста, но шампунь ни за что. А если хотите, передавайте ведро и таз,но только с разрешения начальника тюрьмы, а к нему на прием многокилометроваяочередь. На лекарства отдельная передача, записываться за неделю. Причем можнотолько отечественные препараты, витамины, аспирин – ничего импортного. Это лине пример патриотизма! На робкие вопросы, начинавшиеся словами"почему?", спрошенные в ответ либо дико хохотали, либо сочувственно говорили:"Вы в первый раз, да?"

В восемь утра узкая дверка приоткрыласъ, итолпа ломанулась внутрь. Людским потоком меня внесло в длинное помещение сокошком. Случайно я оказалась первой. Окошко распахнулось и явило взору девицулет 30 в гимнастерке. Ни крутая завивка, ни яркая косметика не могли сделать еехоть сколько-нибудь привлекательной. Маленькие глазки буравчиками воткнулись вмое лицо:

– Имя?

– Дарья.

– Женщины в другом изоляторе. Следующий.

– Простите, я не поняла. Денис.

– Отчество?

– Иванович.

– Фамилия?

С перепугу я чуть было опять не назвала свою.

– Год рождения?

– 1982-й, нет, 1984-й.

Порывшись в картотеке, женщина-робот выкинулабумажку. Отойдя в сторону, я изучила ее – бланк на передачу вещей и продуктов.Сверху красной ручкой проставлена цифра 100. Словоохотливые товарищи понесчастью сообщили, что это номер камеры. Тут же обнаружились родителисокамерников. Я смотрела на них с изумлением. Еще один удар по самомнению –всегда считала, что в тюрьме одни бандиты и родственники у них соответственные.А тут стояли просто несчастные, издерганные люди, такие же, как я.

С треском распахнулось еще одно окно, оттудараздался голос:

– Павлова!

Какая-то вспотевшая женщина поволокла к окнубаулы. Я исхитрилась оказаться у окошка раньше.

– Простите, дали бланк, а продуктов нет,как…

– Передачи до трех, – отрезала блондинка,как две капли воды похожая на предыдущую.

– Но у меня спецразрешение, – наглозаявила я и протянула ей 100 долларов в конверте.

Бросив быстрый взгляд внутрь конверта,блондинка расцвела и повела себя загадочно.

– Надо сразу говорить, что у васразрешение врача на спецпередачу, – пролаяла она грубым голосом, улыбаясь вовесь рот. – Возьмите и заполните.

И она сунула мне бумажку. Я отошла к окну ипрочитала записку: "15.00, передача для обслуги, позвать МаринуКашину".

В три часа дня, с сумкой, набитой продуктами,я вновь стояла в том же зале. Народу не было. Окошки закрыты, полная тишина.Внезапно в самом конце открылась маленькая дверца.

– Тебе чего, мамаша? – спросилавысунувшаяся голова.

– Передача для обслуги, позовите МаринуКашину.

Голова понимающе кивнула. Через несколькосекунд окошко отворилось, и появилась третья блондинка. У них что, белокурыеволосы с кудрями – признак профессиональной пригодности?

– Давай, – коротко сказала Марина. Явывалила перед ней груду вещей и продуктов.

– Дезодорант не возьму, – отрезаластражница.

Я быстро протянула ей следующий конверт.Дезодорант перекочевал в мешок, а с ним и запрещенный одеколон, сосиски имногое другое.

– Давай маляву, – требовательно велеласлужительница.

– Что? – удивилась я.

– Маляву, ну записку, не понимаешь?Пришлось нацарапать пару слов на протянутом обрывке бумаги.

– Жди, – раздался короткий приказ. Минутчерез сорок окошко снова приоткрылось.

– На! – Мне в руки упала записочка.

Я прочитала ее на улице: "Продуктыполучил, все в порядке. Денис". Внизу другим почерком написано:"Вторник, 15.00, передача для обслуги. Елена 3верева". Значит, вовторник, через неделю, можно повторить передачу. Да, шорох зеленых купюр решаетв родном Отечестве все.

Из тюрьмы я отправилась к Жене Яшину.Когда-то, сто лет тому назад, мы учились в одном классе, и конопатый Женькабессовестно списывал у меня уроки. Теперь он превратился в дородного ЕвгенияАндреевича, преуспевающего и жуликоватого заведующего адвокатской конторой. Вответ на мои просьбы он в ужасе замахал веснушчатыми руками:

– Нет, ни за что на свете.

Я вздохнула, эти слова слышала уже не в первыйраз. Есть у меня свои аргументы – коллекция портретов американских президентов.Пришлось просидеть у Женьки часа четыре, но к вечеру я была обладательницейбесценных адвокатских удостоверений и одного волшебного телефона.

Ночью связалась с Оксаной:

– Позовите Дениса, пожалуйста.

– Он уехал на рыбалку.

Так, значит, все идет по плану. На следующийдень утром мой путь лежал к киностудии "Мосфильм".

Потолкавшись в бесконечных павильонах, я нашланужного человека – гримера Леню Золотова. Тот, правда, сначала тоже пыталсяотнекиваться, но "сумма прописью" решила все.