Справа от ворот в железной клетке сиделапривычно кудрявая белокурая девушка, на ее лице замерло каменное выражение. Авпереди, сразу за воротами, тянулась решетка. Паренек прошел через ворота иподал девушке документы, та выдала железный номерок и нажала кнопку. Решетка слязгом отошла в сторону. Я быстренько повторила маневр. Мы оказались внутритюрьмы, и решетка с жутким стуком захлопнулась за нами. Стало страшно. Господи,ну куда лезу? Быстрым шагом мы пошли по коридору, поднялись еще на один этаж иопять оказались возле решетки и девушки в клетке. Прямо над головами виднеласьнадпись: "Следственная часть". Мой компаньон показал номерок.Стражница открыла решетку и тусклым голосом сказала: . – Второй кабинет.

Мы прошли по длинному коридору и встали увторого кабинета. Появился молоденький офицер, он взял у нас заявку и отперкомнату. Я шагнула внутрь и вздрогнула – замок заперли.

– Да не дрожи ты, – рассмеялся браток. –Здесь всегда запирают двери. Не дергайся.

Я огляделась. Маленькая, метров 6-7 комната,выглядела удивительно грязной. В углу валялись чьи-то рваные кроссовки, настульях висела тельняшка. Письменный стол и допотопная вешалка венчали пейзаж.Сердце тоскливо сжалось: если у них так в помещениях для адвокатов исотрудников, то как же убого в камерах! Грустные размышления прервал звукотпираемой двери. Конвойный ввел Дениску.

"Только не удивляйся, бога ради, неудивляйся", – молилась я про себя.

Но Дениска даже не вздрогнул. Конвойныйповернулся и вышел. Денька молча продолжал смотреть на нас. Я откашлялась:

– Уважаемый Денис Иванович, ваша семьянаняла нас, чтобы помочь.

Не прерывая идиотской тирады, протянуламальчишке листок бумаги. Денька прочитал и быстро стал снимать костюм. Япродолжала вещать, как радио на вокзале:

– Чистосердечное признание облегчит вашуучасть и уменьшит наказание… Лже-Дениска гнусавил в ответ:

– Да не виноват я, зуб даю, подставилименя.

Под этот аккомпанемент быстро производиласьоперация по разгримировыванию и загримировыванию. Каштановый парик, усы, очки,розовый пиджак… Управились примерно минут за сорок. Наконец были произнесенызавершающие слова "пьесы":

– И все же советую как следует подумать,пока что мы потеряли здесь много времени зря.

Фальшивый Дениска подмигнул и еле слышнопрошептал:

– Делай все в обратном порядке.

Он нажал на звонок у двери, через несколькоминут вошел конвойный и увел заключенного. Мы с Деней двинулись по коридору.

– Повторяй за мной, – шепнула я.

Денька кивнул головой.

Показали железные номерки, и решеткараспахнулась. На первом этаже девушка беззвучно отдала удостоверения, забраланомерки, и мы вышли во дворик. Я с ужасом ожидала воя сирен, лая собак… Но нет,все тихо. Спокойно, средь бела дня удрали из Бутырской тюръмы, и никто незаметил.

На Новослободской улице поймали машину ипомчались в Шереметьево-2.У табло в зале отлета маялась белая, как занавеска ипохудевшая Оксана.

– Ну что? – кинулась она, спотыкаясь очемоданы.

– Спокойно. Ты привезла вещи?

– Вот. – Подруга протянула сумку. Японесла ее к мужскому туалету.

Минут через десять умытый и переодетый Денискаобнимал мать.

– Ладно, – прервала я их объятия. – Маловремени, пойдемте в кафе. Мы устроились за столиком.

– Значит, так, – сообщила я, – через двачаса вылетаете на Кипр.

– Почему на Кипр? – удивилась Оксанка.

– Потому что там безвизовый въезд.Поселитесь в отеле "Бич". В этой гостинице полно народа. Смешаетесь столпой отдыхающих и подождете моего приезда.

– А ты что, не поедешь?

– Нет, те, кто посадил Дениеку, ужезавтра узнают, что он сбежал. И если увидят, что я сегодня улетела в Париж, кинутсяпо следу.

– Так они и так кинутся по следу, –возразил Денька, – увидят в списке пассажиров на Кипр наши фамилии, и все.

Я выложила на стол два загранпаспорта.

– Не увидят. Ты, Оксанка, теперь РиммаВладимировна Федорчук, 43 лет, а ты Денька – Игорь Станиславович Решетов – 19лет. Вы больше не мать с сыном, а просто знакомые, имейте это в виду. Здесь вконверте билеты, доллары и разрешение на вывоз валюты. На две недели хватит, апотом я приеду.

– Господи, где же ты их достала и какпопадешь на Кипр?

– Где достала, где достала – купила! А наКипр поеду не сразу. Ты ведь никому не говорила, что я в Москве?

Оксанка покачала головой.

– Значит, никто и не узнает, что я здесьбыла. Отправлюсь во Францию в составе туристической группы. Сяду в автобус ужечерез несколько часов. Ночью буду в Польше. Те, кто начнет вас искать, проверятаэропорты, железнодорожные вокзалы, но прошерстить все фирмы, отправляющиетуристов на автобусе в Европу, им слабо! Знаешь, сколько таких фирм? Открой "Экстра-М"– пять страниц объявлений! Меня они не найдут, вас тоже. Подумают, чтоспрятались в Москве. Кстати, кто остался с собаками?

– Я поселила у себя Лену. Она только радапожить без матери. Сказала, что хочу еще отдохнуть и подвернулась путевка вФеодосию. Она приглядит за собаками и будет отвечать всем, что мы уехали вКрым.

– Ну вот, пусть и ищут в Крыму,полуостров большой, – резюмировала я.

В Париж я попала через шесть дней. Путешествиес группой российских туристов оказалось на редкость забавным. Почти все дамысверкали золотом и драгоценными каменьями, мужчины щеголяли в спортивныхкостюмах. В основном это были "челноки" на отдыхе.

– Все Китай да Китай, – сказал один изних доверительно, – надо же и в Европе побывать.

Но и в Польше, и в Германии, и во Франции они,верные своему бизнесу, больше интересовались оптовыми складами, чем соборами имузеями. Мне же, честно говоря, было все равно, пейзаж за окнами меня малозанимал. Тревожило совсем другое. В пустой голове, как камни в погремушке, гремелимысли: "Что такое есть у Оксанки? Как перевезти ее в Париж? Как вернуть вМоскву?" Единственным, кто мог помочь, был комиссар Жорж Перье, которыйнаходился в Париже на набережной Орфэвр.