Следующий день завершился коротким визитом воднокомнатную квартиру в одной из новостроек Москвы. Парнишка, открывший дверь,невысокого роста, белобрысый, тянул лет на 17, хотя я точно знала, что за егоплечами 12 лет отсидки по зонам и тюрьмам.

– Ты, что ль, мамаша, от ЕвгенияАндреевича? – зевая, спросил хозяин.

– Я.

– Ну, проходи!

Следующие два часа мы торговались идоговаривались, и где-то в десять часов вечера был вызван Леня Золотов.

С собой гример принес небольшой чемоданчик. Настоле ждала фотография Дениски, сделанная год назад для выпускного альбома.

– Сначала волосы, – защелкал ножницамиЛеня – там, конечно, не очень светло, но все же, все же…

Он старательно оттенил прическу какой-токраской.

– Здорово, – одобрила я.

А потом начался совершенно непостижимый иневероятный процесс превращения одного человека в другого. Под Ленинымипальцами исчезла картошечность носа. Нос удлинился, утоньшился и стал ужаснопохож на Денискин. Потом волшебным образом изменилась форма глаз, подбородка, оваллица – и вот уже на меня чужими карими глазами смотрит Денис. Чудопродолжалось. Гример оттянул веки, и радужная оболочка поменяла цвет – сталаголубой. Передо мной сидел Дениска, мой родной, любимый мальчишка! Я чуть незарыдала, но как говаривал пятилетний Аркадий: "Какой смысл плакать, еслиот этого подарка не будет".

Леня начал инструктаж.

– Значит, так. Утром, запомните, толькоутром, вы приклеите эти усы, вот пузырек с клеем, натянете ему паричок, ядумаю, шатенистый подойдет.

Гример порылся в необъятной сумке, и на светпоявился парик из темно-каштановых натуральных волос, причесанный подБальмонта. Следом возникли большие, тяжелые очки в темной оправе.

– И еще костюмчик, – щебетал гример, –кажется, он изумительно подходит для ваших целей.

С этими словами Леня выволок на свет из той жесумки розовый пиджак, темно-оливковую рубашку, бордовые брюки и такой жебордовый галстук.

Пиджак выглядел потрясающе – сшитый изкакого-то блестящего материала, напоминающего клеенку, с золотыми пуговицами ивышитым на нагрудном кармане львом. Увидев мое изумление, Золотов горделивопроизнес:

– Утащил из костюмерной. Пиджачок срубашечкой будут тик в тик, а вот брючки придется в поясе чуть-чуть утянуть.Ну-ка, померяй!

И он протянул попугайское одеяние фальшивомуДенису. Тут я снова обрела голос:

– Нет, нет, это нельзя надевать ни в коемслучае. Да вся тюрьма вытаращится на это варварское великолепие!

– Вот именно, – радостно захихикал Леня,– именно вся тюрьма будет таращиться на этого идиота. Но все запомнят толькопиджак, а на лицо и не посмотрят как следует. Великолепный отвлекающий момент!

"А ведь он прав, – подумала я. – На самомделе, все будут разглядывать этот костюм!"

В Лениной правоте я убедилась еще раз, когда вутра мы садились в машину. Таксист чуть глаза на щеки не выронил и потом всюдорогу тихо покашливал.

В половине восьмого мы заняли очередь у входав тюрьму. Когда в восемь утра толпа, груженная пудовыми сумками, понесласьвнутрь, фальшивый Дениска дернул меня за руку:

– Не беги с этими, им в правую дверь, амы адвокаты, нам налево.

И он толкнулся в другой вход. Мы вошли втесное обшарпанное помещение, правда здесь стояли стулья и маленькие, неудобныестолики. Публика тут собралась другая. Полноватые мужчины в хороших костюмах, женщиныс дорогими деловыми сумками, несколько довольно молодых людей в джинсах икурточках. Все они стояли в очереди к маленькому окошку. Я почувствовала, какот страха вспотела спина. Боже мой, совершенно не знаю, как адвокаты проходят втюрьму! Подельник ткнул меня кулаком под ребра и шепнул:

– Чего зенки-то выпучила? Становись иделай то же, что и я.

И он просунул в окошко адвокатскоеудостоверение, которое стоило ровно столько, сколько я раньше зарабатывала загод.

Очередная крепко сбитая блондинка дала бланк.Мы пристроились за угловым столиком.

– Это заявка, – поучал"коллега", – вот заполняй, потом отдадим в окно и будем ждать, когдавызовут.

– Она ничего не заподозрит, не покажетсяподозрительным, что к одному заключенному сразу два адвоката идут?

– А что тут такого? Деньги есть, такможно хоть десять нанять, закон дозволяет.

– И откуда только ты все это знаешь?

– Посидишь с мое, не то еще узнаешь!

Внезапно я вздрогнула. В хорошо придуманномплане обнаружилась зияющая брешь. Что будет со лже-Денисом, как он уйдет изтюрьмы, когда все выяснится. Услышав этот вопрос, подельник тихо хихикнул:

– Ну ты даешь. Сразу, ясное дело, невыйду. Сначала, конечно, по морде накостыляют для порядка. Потом, наверное,судить будут. Только вот все никак не соображу, какую статью прицепят. Может,мошенничество. Да ты не боись, скажу, что меня силой заставили. Странная какая,платишь такие бабки и обо мне волнуешься.

– Не страшно опять садиться?

Парень покачал головой:

– Тюрьма – дом родной. Я там вавторитете. Уж поверь, под шконками не сижу. Отдельную кроватку имею, телевизору подушки.

– А что, отдельная кровать – вещьнеобыкновенная?

Лже-Дениска прищурился:

– Ой, мамаша, ну как я тебе все объясню,когда ты простого не понимаешь. Не дрожи. Посижу до суда, потом в колонию,оттуда на поселение, следом – условно-досрочное получу. Годика через два насвободе с чистой совестью и тугими бабками. Следующие полтора часа прошли вмолчании. Время от времени из окошка выкликали фамилию. Наконец-то позвали нас.Фальшивый Дениска встал.

– Пошли в эту башню на второй этаж.

Мы пересекли крохотный дворик и вошли в башню,поднялись на второй этаж и оказались перед воротами-металлоискателями,наподобие тех, что стоят в аэропортах.