Мы познакомились с ним при трагическихобстоятельствах. Бригада Жоржа расследовала дело об убийстве Жана Макмайера,мужа Наташки. Толстенький, лысоватый, с добродушным лицом, комиссар показалсясначала деревенским простачком. Но скоро я поняла, что за этой его внешностьюскрывается высокопрофессиональный полицейский с весьма незаурядным умом иобразованием. Мы подружились, Жорж стал бывать у нас дома.

Однажды пришел не один, а с собакой –английским мопсом. Маруся долго убеждала всех, что Хуч, так зовут мопса, насамом деле внебрачный сын комиссара. Похожи они необычайно: оба толстенькие,лысенькие, коротконогие, оба страстно любят поесть.

Хуч – для наших ушей звучит ужасно. И скоровся русскоговорящая часть дома стала звать его "Хучик". Если вынесколько раз громко произнесете кличку, то поймете, почему Оля переименовалаживотное в Федю. На это имя квадратный мопсик не собирался откликаться."Федя" ему не нравилось, он шел только к тому, кто величал его"Федор Иванович".

Наши собаки восприняли нового члена стаи слегким удивлением. Банди аккуратно потрогал незнакомое существо лапой.

– Мне кажется, они решили, что перед нимиособо крупная мышь, – резюмировал Аркадий, глядя, как Снап пытается забратьмопса целиком в пасть. В конце концов ему это удалось. Ротвейлер аккуратноподцепил Хуча за складчатую шкуру и, как щенка, понес на кухню.

С тех пор Федор Иванович не ходит по нашемудому сам. Он меланхолично ждет, пока Банди или Снап не отнесут его куда-нибудь.Надо заметить, что, выбегая во двор или отправляясь на кухню выпрашиватьпеченье, и пит, и ротвейлер не забывают про мопса.

Когда я вошла в кабинет, Жорж вздрогнул:

– Даша , что ты здесь делаешь?

– Мне нужна помощь.

– Всякий раз, как ты появляешься вкабинете, нужно ждать неприятностей. Во что ты на этот раз влезла?

Пятнадцать минут понадобилось, чтобы объяснитьвсе. Жорж крякнул:

– Говоришь, кто-то обыскал квартиру, апотом посадил мальчишку? А ты, значит, выкрала его из тюрьмы? Загримировала ипоменяла?

Я утвердительно закивала головой. Жоржвздохнул:

– Хорошо, что не проделала ничегоподобного в Париже, мне пришлось бы тебя арестовать.

– Хватит зудетъ, – разозлилась я, –мораль читать все умеют, Сама знаю, что противозаконно устраивать побег изтюръмы. Но другого выхода не было. Знаешь, что делают с насильниками вроссийских тюрьмах?

– В наших делают то же самое, – заверилкомиссар. – А ты, как всегда, наваляла глупостей. Будет трудно ввезти их вПариж без визы.

– Достань французские паспорта! Жоржвсплеснул руками:

– Ну совсем сумасшедшая, даже еслираздобыть паспорта, как превратить твоих друзей во французов? Ведь они даже неговорят по-французски?

– А вдруг они глухонемые? Жорж схватилсяза голову:

– О боже, на том свете мне простятся всегрехи за долготерпение. Хорошо, получишь свою подружку и ее сына в воскресенье.И не спрашивай, как я это сделаю. Их привезут прямо к тебе домой. Только,пожалуйста, больше не впутывай меня в подобные авантюры. Это же ужасно, ядобропорядочный полицейский…

– Сегодня пятница, – прервала я егостенания. – Вы с Федором Ивановичем можете рассчитывать на калорийный ужин, а всубботу съездим куда-нибудь погулять? Жорж развел руками:

– Сегодня не могу, занят по горло. Можно,мы приедем в субботу, а в воскресенье заодно познакомлюсь с твоей протеже.

На том ударили по рукам.

…В воскресенье в 11 утра, во двор въехаланеприметная серая машина, за ней "Скорая помощь". Все завтракали и сизумлением наблюдали, как крепкие санитары выгружают носилки с почти полностьюзабинтованными людьми.

– А, вот и гости, – обрадовался комиссар.

Носилки втащили в гостиную. Жорж взял одну изисторий болезни, прикрепленную к одеялу.

"Элен Фурье, 40 лет, автомобильнаякатастрофа. Открытый перелом лодыжки, черепно-мозговая травма, переломключицы…"

– Бедная Элен, как только жива осталась.– С этими словами Жорж принялся разматывать бинты.

Из-под марлевых повязок показалось загорелоелицо Оксаны. Машка взвизгнула и, схватив со стола нож, принялась освобождатьДениску. Ничего не понимающие Оля с Аркадием глядели на происходящее во всеглаза.

Гостей, наконец, размотали, завалив коверразодранными бинтами. За кофе с булочками я рассказала все моим домашним, Ненаходя слов, они только ахали. Аркашка с сочувствием посмотрел на Дениску:

– Ну и досталось тебе, я бы, наверное,сразу умер от ужаса. Денька махнул рукой:

– Да в тюрьме не так и страшно было, ипарни отличные попались в камере, все по ерунде сидят, так, мелочь, –мошенники. Даже не увидел настоящих бандитов, может их и не сажают. Ой, а этокто такой? – Он показал пальцем на мопса.

– Это Хуч, – сказала Маша, – сынкомиссара.

– А что, здорово похож, – засмеялсяДенька.

– Ну как ты? – спросила я Оксану.

– Ничего, отдохнули хорошо, поплавали.Отель шикарный, а вчера за нами приехали. Я никак не могла понять, что это оттебя, хорошо, что была записка. Представляешь, начали забинтовывать, как вкино! А сумку с вещами привезли?

– Вот она, – сказала Оля. Оксанкарасстегнула молнию. На пол выпал пузырек "Амбрэ Солэр".

– Маня, – крикнула Оксанка, – забери тыэтот флакон. Он меня преследует, сначала везу его из Туниса в Москву, потом изМосквы на Кипр, затем в Париж, а он еще почти полный.

В этот момент зазвонил телефон. Оксанамашинально отреагировала:

– Алло, вам кого?

– Позовите Дарью Сергеевну. Подругасунула мне трубку.

– Слушаю вас.

– Это я, Дима, а кто это со мной толькочто разговаривал?

– Это Оксана.

– Оксана, а она что не в Москве?

– Тебе надо знать, где Оксана?

– Да нет, просто интересно. Я вообще-тохотел опять приехать в Париж, примете? А то денег-то у нас с мамой нет.

Меня перекосило от злости, ну и наглый парень.

– Видишь ли, здесь и так много гостей,может, ближе к зиме приедешь?