– Он самый счастливый сын на свете, – прошептал Брайеней на ухо, в то время как камера продолжала показывать то лицо Кристел, тоаплодирующий зал. Казалось, он полон ее поклонников, а все, чьи имена онаназвала со сцены, чувствовали себя именинниками. Луи Браун, смотревший передачус друзьями, был очень горд за нее. Бойд с Хироко прыгали от восторга и поднялитост в честь подруги. Перл плакала не переставая с того момента, как толькобыло произнесено имя Кристел, а Гарри побежал за шампанским, котороеизготовлялось в Напской долине. В Вашингтоне Спенсер, отказавшийся от званогообеда, лежал дома в постели с сильной простудой. Он уставился на экран,сознавая, как далеко она пошла. Больше всего на свете он мечтал быть там иразделить с ней эту радость. Каким он был дураком, когда оставил ее, уехал вВашингтон один. Ведь она выпроводила его для его же блага. А вдруг она вернулаего в Вашингтон к Элизабет только для того, чтобы он смог сделать себе карьеру?От нее этого вполне можно ожидать, но теперь ничего не поделаешь. Теперь онслишком сильно застрял, с головой ушел в политику, а в ее жизни появилисьдругие люди. Он видел, как ее обнимал человек, с которым она сидела рядом. Этонаверняка тот самый-самый любимый Зеб, про которого она говорила. Вот ктонастоящий счастливец. Спенсер надеялся, что этот человек хорошо относится кКристел. На экране она выглядела очень красивой. Но Спенсер знал и другуюКристел. Девушку, которая когда-то делилась с ним всеми своими секретами...девочку, которую он встретил впервые, когда она была еще ребенком... и женщину,с которой он как-то приехал в ее родную долину. Женщину, которую он любилбольше жизни, даже сейчас, по прошествии стольких лет. Он хотел послать ейтелеграмму, но не знал куда, и эта мысль повергла его в грусть. Да, теперь онокончательно потерял ее, потерял то, что для него было самым дорогим в жизни.Спенсер выключил телевизор и пролежал несколько часов в темноте, не в силахзаснуть, думая о Кристел.

Малыш Зеб в этот вечер отправился спать, тоже думая о ней.Ему исполнилось четыре с половиной года, и когда мама в телевизоре назвала егоимя, он радостно засмеялся.

– Это моя мамочка! – заявил он, протягивая стакан скока-колой Джейн, которая смотрела на экран как зачарованная. Мальчик тут женачал спрашивать, что там делает его мама, и Хироко заверила, что она скороприедет домой.

Все гордились Кристел. И больше всех радовался Брайен Форд.У него – особенное отношение к Кристел, и будь он помоложе, их отношения моглибы сложиться по-другому. Но сейчас положение вещей вполне устраивало обоих. Этиотношения были чистыми и ясными. В них не оставалось места никаким иллюзиям,лжи, заверениям и обещаниям. Они хорошие друзья, и он искренне наслаждался ееобществом. В тот вечер она настояла на том, что угостит его ужином, а потом онпригласил ее потанцевать. Она все повторяла, что до сих пор не может прийти всебя, но Брайен не удивился, что она выиграла приз. Она действительно заслужилаего, он понял это, когда только закончил ту картину. Для них обоих это былзнаменательный вечер. Когда он проводил ее домой, Кристел долго разглядывала«Оскар», стоящий на столе. Это дорогой подарок и незабываемый вечер. Это еенаграда за то, что она вернулась в Голливуд и на этот раз выбрала правильныйпуть. И как в старые добрые времена, она подумала о своем отце... о Спенсере...и, конечно, о Зебе... о трех дорогих ей людях, двое из которых уже успели уйтииз ее жизни. Но у нее остался Зеб, и когда-нибудь она научит его тому, чемусама научилась. Она научит жить в доброте и любить от всего сердца, несмотря нату цену, которую иногда приходится платить за это. И еще она научит его несомневаться в своих мечтах и сделает все, чтобы его мечты стали явью.

В этом году предстояли решающие выборы, и Кристел вместе сБрайеном волновались по этому поводу. Он несколько раз ездил на восток названые политические вечера, она продолжала работу над одной из его картин.Как-то раз, вернувшись из Вашингтона, он был ужасно взволнован и обрадован. Наэтот раз он сказал, что Джон Кеннеди стал президентом, и всем казалось, чтотеперь для страны наступила новая эра: дни «Камелота»[6] с егокрасавицей женой, прелестной дочерью и недавно родившимся сыном.

Кристел отметила пятый день рождения сына на ранчо, а когдавернулась, была удивлена, получив личное приглашение на торжество, посвященноедню вступления нового президента в должность[7].

Она колебалась, думая, ехать ей туда или нет, хотя как раз втот день съемки очередного фильма закончились и она освободилась. Вашингтоностался для нее наполненным призраками прошлого, она боялась, что можетстолкнуться там со Спенсером.

– Ты должна поехать, – настаивал Брайен, – ты не можешьотрицать, что для тебя это большая честь. И это совершенно особый случай. – Онзнал, что такой случай выпадает только один раз в жизни. Ему очень нравилсямолодой сенатор, и теперь он хотел, чтобы Кристел познакомилась с супругами. Онтак настойчиво уговаривал ее, что в конце концов она сдалась. Хоть для нее этобыло непростым решением. Она читала, что Спенсер – старший помощник Кеннеди,она была уверена, что он тоже будет там. Она уповала на огромное количествонарода. Вряд ли в этой толпе придется встретиться. Ей незачем видеть его, зашесть лет много воды утекло. Прошла вечность, и она не хотела прерывать этувечность и возвращать боль. С ней остались воспоминания о нем, забота о Зебе,который всегда ждал ее на ранчо.

Платье для торжества она купила в Чикаго: серебряное, вблестках. Брайен присвистнул, когда она показала ему наряд, а потом рассмеялся:

– Ты сделала отличный выбор, малышка. Черт возьми, тыбудешь выглядеть в нем, как настоящая кинозвезда!

Оно совершенно не походило на те элегантные платья, вкоторых обычно появлялась Первая дама. Но оно было элегантно по-своему, так жекак сама Кристел. Казалось, платье весело подмигивает своими блестками, когдаБрайен с улыбкой поцеловал руку Кристел. Он был уверен, что ее первый выход ввысшее политическое общество не пройдет незамеченным. Так оно и случилось.

Прием устроили великолепный, Кристел не могла представитьсебе такое и в мечтах: несколько званых обедов, два грандиозных бала. Перваядама выглядела потрясающе в платье от Олега Касини. Народу пригласили уйму,Кристел узнавали, к ней постоянно обращались с просьбой дать автограф, она то идело слышала возгласы восхищения. На Брайене отлично сидел смокинг, он шелрядом с Кристел, ужасно гордый за нее. Он не выглядел на свои пятьдесят девятьлет и казался гораздо моложе.

– Ты сам прекрасно выглядишь, – поддразнила она его,когда они одевались в своем номере в отеле «Статлер». Он заказал этот костюмеще месяц назад. Глаза у Кристел горели в предвкушении праздника, она призналась,что рада присутствовать на этом торжестве.