– Мне нужно узнать, может быть, Спенсера тоже ранилиили убили, – произнесла она отчаянным голосом. – Ты не знаешь, куда можнопозвонить?

Последовала долгая пауза, он подумал о том, что с ней будет,если это окажется правдой.

– Я посмотрю, что можно сделать, и перезвоню тебе.

Но прошло несколько часов, прежде чем он смог пробиться ккому-нибудь из своих в Белом доме. Кристел весь день провела в тревоге, ожидаяего звонка. Он раздался только в девять часов вечера. К тому времени постпрезидента занял вице-президент Линдон Джонсон, а тело Кеннеди под всеобщийплач было доставлено в Вашингтон. Вся страна наблюдала за его супругой взабрызганном кровью костюме, стоящей рядом с гробом, в который его укладывали.

Когда Кристел услышала в трубке голос Брайена, она тут женачала плакать, испугавшись, что новости будут ужасные. Но он ее успокоил:

– С ним все в порядке, Кристел. Сейчас он в Вашингтоне,в Белом доме.

Она выслушала его как во сне и, положив трубку на рычаг,упала на кровать рыдая. Ей было жаль Джона и его жену Жаклин и дни «Камелота»,которые ушли теперь навсегда.

Но это были слезы облегчения, ведь Спенсер остался жив и непострадал.

Похороны превратились в траурное шествие боли и слез. Гробвезли на катафалке, двое детей стояли рядом и плакали, вся страна тоже плакала,когда маленький мальчик в последний раз поцеловал своего отца. Казалось,Америка затаила дыхание, а вместе с ней и весь мир в тот момент, когдарасстреляли убийцу президента. Это были незабываемые дни, и, естественно,Кристел не имела ни малейшей возможности поговорить со Спенсером. Она не моглазнать, что с ним происходит, как он себя чувствует, и не имела ни малейшего понятия,собирается ли он продолжать работать с Линдоном Джонсоном. Брайен отпустил всехсвоих работников и актеров в двухнедельный отпуск. Никто из них не мог работатьна площадке. Нужно было время, чтобы прийти в себя. Как дань уваженияпрезиденту, которого он любил, Брайен закрыл свой офис, выражая этим своюскорбь.

Кристел улетела на ранчо и целыми днями сидела возлетелевизора, следя за событиями. Даже Зеб плакал, когда смотрел похороны, и онис Джейн взялись за руки, когда показали двух детей, скорбящих о потере отца.

А в Вашингтоне Спенсер принял решение. Все эти дни он ненаходил себе места и плакал, как никогда в жизни. Прощание для него былослишком горьким, и его коробило от одного присутствия Джонсона. Он понял, чтоработать так, как он работал с Кеннеди, не сможет ни с кем другим. Спенсердействительно успел полюбить погибшего президента всем сердцем.

На следующий день после похорон он отказался от должности,пожелал Линдону Джонсону всего хорошего и несколько часов провел в кабинете,собирая вещи, в то время как по его щекам непрерывным потоком катились слезы.Он собрал папки, книги, прибавил к ним несколько сувениров в память о человеке,которого ему будет теперь не хватать всю жизнь, и ушел домой.

Элизабет увидела, как он заходит в дверь, и остолбенела. Онаходила на похороны со своим отцом, в то время как Спенсер был среди членовпарламента.

– Что ты делаешь? – Она стояла посреди гостиной иошарашенно смотрела на мужа. Он выглядел уставшим и постаревшим. Он чувствовалсебя стариком, у которого отняли все его мечты и надежды. Он отказался отдолжности, понимая, что с гибелью президента, который значил для него такмного, все его помыслы и намерения превратились в прах.

– Я отказался от должности. И пришел домой, Элизабет.

– Но это же сумасшествие. – Она продолжала в ужасесмотреть на него. Он не может с ней так поступить. Она прекрасно понимала, чтоон расстроен, но ведь президент все равно есть, будь то Кеннеди или кто-тодругой. Он не может просто так взять и уйти. Она не позволит ему сделать это. –Я не понимаю тебя. – В ее глазах сквозили злость и горечь. – Каждыйздравомыслящий человек только и мечтает о той власти, которую ты держал в своихруках. А ты взял и все выкинул?

– Я ничего не выкидывал, – сказал он. – Мечта, которуюя, как ты говоришь, держал в руках, умерла. Ее убили.

– Конечно, я понимаю, сейчас нам всем очень тяжело. НоДжонсону тоже нужны помощники.

Спенсер покачал головой и устало взмахнул рукой.

– Не надо, Элизабет. Для меня все кончено. Сегодняутром я подал заявление. Если тебе нужна эта работа, пожалуйста. Я с радостьюзамолвлю за тебя словечко перед новым президентом.

– Не валяй дурака. Что ты теперь будешь делать?

Он теперь не мог даже открыть свой офис, у него не было дляэтого достаточного опыта. Но он повернулся к ней со странной улыбкой на лице.Он вдруг понял, что ему надо делать и куда идти.

– Теперь, Элизабет, мы наконец-то поставим точку. Этодолжно было произойти еще четырнадцать лет назад. Но и сейчас не поздно. Я,например, не хочу в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что мне ужешестьдесят пять, а моя жизнь потрачена черт знает на что.

– Что ты имеешь в виду?

Да, президента убили, но это же не значит, что для них тожевсе кончено. Что с ним происходит? Но он прекрасно понимал, что с нимпроисходит. У него еще осталась одна мечта, и на этот раз он не собираетсяупускать ее.

– Это значит, что я ухожу. Я пробыл здесь слишком долгово всех отношениях. Но теперь я решил, что пора с этим покончить.

– Ты имеешь в виду нас? – Она все еще отказываласьпонимать, но он утвердительно кивнул:

– Вот именно. Но я думаю, что ты даже не заметила бымоего отсутствия.

– И куда же ты собираешься отправиться? – Она изо всехсил старалась не показать, как напугана.

– Я собираюсь отправиться домой, не важно, где я егонайду. А пока уеду отсюда. Для начала в Калифорнию. К Кристел.

– Ты хочешь уехать из Вашингтона? – Она была поражена.Он действительно собирался все бросить.

– Да, ты правильно поняла. Я славно здесь поработал идостиг многого. Но теперь хочу уехать отсюда. Может быть, я открою где-нибудьнебольшую частную практику или займусь политикой на более низком уровне. Но яне собираюсь оставаться здесь. И еще я не собираюсь оставаться твоим мужем,Элизабет. Я хочу развестись с тобой, независимо от того, хочешь ты этого или нет.Мне не нужно твое согласие. Сейчас шестьдесят третий год, а не пятидесятый.

– Да ты просто потерял рассудок! – Она села на кушетку,не спуская с него глаз, полных бешенства и удивления.

– Нет. – Он с грустью покачал головой. – Мне кажется,что я, наоборот, обрел его. Прежде всего нам с самого начала не надо былозаключать этот брак, и ты прекрасно знаешь об этом.

– Но это же абсурд! – Она, как всегда, безупречновыглядела, прекрасно подражая в одежде Первой даме. На ней был костюм от«Шанель» и маленькая шляпка. Но теперь и этого у нее не будет. Теперь для неевсе кончено.