«Танечка! Передайте Михаилу Владимировичу, что егопредположения о холоде, скорее всего, верны. В феврале раненые, оставленные наоткрытом воздухе, на снегу, теряли меньше крови и выживали».

Поручик очень спешил, отказался от чая. Таня при нём селаписать ответ. Первый вариант разорвала, второй тоже. Поручик теребил бахромускатерти, качал ногой и смотрел на часы. В итоге было написано следующее:

«Павел Николаевич! Мне без вас одиноко и скучно. Пожалуйста,возвращайтесь скорее. Знаю, от Вас это не зависит. Каждый вечер, от восьми додевяти, буду играть для Вас Шопена и Шуберта. Вы в это время думайте обо мне ивоображайте, будто слушаете музыку. Папа сейчас в госпитале, а ваш поручикждать не может. Он сидит, качает ногой, и я нервничаю. Ваша Т.С».

— Вот! И не надо никаких теоретических доказательств! —сказал отец, когда Таня показала ему записку Данилова. — На холоде мозгпотребляет меньше кислорода, сосуды сужаются. Это известно с глубокойдревности. Для доказательств сейчас времени нет. Я бы написал ПавлуНиколаевичу, у меня к нему масса вопросов. Этот поручик адреса не оставил?

— Нет. Но ты все равно напиши, — посоветовала Таня, — может,будет опять оказия.

Даже самой себе она боялась признаться, что ожидание этойоказии, очередной весточки от полковника, стало смыслом её жизни. Вечерами, свосьми до девяти, она садилась за рояль в гостиной и играла, даже если слушать,кроме глухой няньки, было некому.

С фронта приходили дурные вести. Но казалось, всемнаплевать. Патриотический подъем осени и зимы четырнадцатого давно сменилсяравнодушием. В феврале началось генеральное наступление немцев на Западномфронте. Шли отчаянные безнадёжные бои под Верденом. Французское и итальянскоеправительства требовали помощи. Россия честно выполняла союзнический долг.

18 марта 1916 года русские войска двинулись на Запад. В бояхна Двинском и Виленском направлениях потеряли 78 тысяч человек. Общество былобольше занято сплетнями о Распутине, спиритическими и гипнотическими опытами,скандальными уголовными процессами, ставками на бирже.

В воскресенье Таня спала весь день. В понедельник сходила вгимназию, вечером опять была в госпитале.

Рядовой Иван Карась был ещё жив. На стуле возле его койкисидела маленькая сухая старушка. Таня застыла на пороге палаты. Старушка снялаповязки с культёй. На тумбочке стоял какой-то грязный горшок, старушкасмачивала в нём тряпицы и обкладывала открытые раны.

— Что вы делаете? — крикнула Таня.

— Не кричи, дочка, мне доктор разрешил.

— Какой доктор?

— Самый лучший, — подал голос Карась, — профессор СвешниковМихаил Владимирович.

— Вы ерунду говорите, не мог он вам разрешить, не мог!Сейчас же прекратите!

— Успокойся, Танечка, — сказал отец, когда она нашла его всоседней палате, — это плесень гниющего иссопа. Знаешь такое растение? Оно дажев Псалтири упоминается: «Окропи меня иссопом, и буду я чист; омой меня, и будубелее снега».

— Знаю, — буркнула Таня, — но только иссоп не растёт вПалестине, и значит, в Псалтири говорится о каком-то другом растении.

— Умница, — профессор погладил её по голове, — библейскийиссоп, то есть езов, — это на самом деле каперсы, или чабёр из семействагубоцветных. В древности верили, что это растение очищает от проказы.

— Папа, хватит! Ты же не тёмная бабка, ты знаешь, чтоплесень — это грязь. Это негигиенично.

— Танечка, это ты всё знаешь о медицине, а я чем большезанимаюсь ею, тем яснее чувствую ничтожность моих знаний. — Михаил Владимировичвздохнул и покачал головой. — В древнейшем египетском медицинском папирусеСмита приводятся рецепты лечения гнойных ран хлебной и древесной плесенью. Этошестнадцатый век до нашей эры. В народной медицине плесень используют уже несколькотысяч лет, и у нас, и в Европе, и в Азии. Иногда она помогает. Как, почему —неизвестно.

Кроме ресторана «Жетэм» и серебристого спортивного«Лаллета», который стоил около миллиона евро, Петру Борисовичу Кольтупринадлежала ещё дюжина ресторанов в Москве, Петербурге, Праге и Ницце.Рестораны были его хобби. Он покупал их для удовольствия, а не ради прибыли,так же как виллы на самых красивых побережьях, яхты, спортивные автомобили,картины и яйца Фаберже.

Кольт стоял во главе небольшой, но крепкой финансовойимперии, включающей в себя пару-тройку банков, десяток нефтяных скважин, сетьбензоколонок и скромных водочных заводиков в российской провинции. Кольт былсоучредителем нескольких благотворительных фондов и премий. За пожертвования настроительство православных храмов получил орден Святого Благоверного князяДаниила Московского третьей степени. За заслуги перед буддистской верой былудостоен звания почётного буддиста и доктора буддистской философии, что отчастисправедливо, поскольку по образованию Пётр Борисович был философ.

В далёком шестьдесят пятом году он окончил философскийфакультет МГУ. Диплом защищал не по буддизму, а по марксизму-ленинизму, послечего был взят на ответственную должность второго секретаря по идеологии сначалав районный, а потом в городской комитет ВЛКСМ.

В застойные семидесятые он заведовал отделом в ЦК ВЛКСМ,пользовался всеми положенными по статусу благами, но с самого начала своейуспешной комсомольской карьеры чувствовал зыбкость, ненадёжность советскойноменклатурной пирамиды и, карабкаясь вверх, не забывал подстелить себе соломкина случай, если придётся падать.

Падать не пришлось. В число его друзей входило несколькокрупных подпольных цеховиков и даже один воровской авторитет, и смутныедевяностые не застали Кольта врасплох.

Варёные джинсы, поддельные кассеты, водочные этикетки,кооперативные ларьки, финансовые пирамиды, недвижимость — все приносило емуденьги. Бешеный галоп инфляции, приватизация, сначала ваучерная, потомзалоговые аукционы, путчи, кризисы, дефолты — всё шло Петру Борисовичу напользу, потому что он был человек умный и нежадный, умел идти на компромиссы ипросчитывал любую ситуацию на несколько ходов вперёд.

Цеховиков поубивали и пересажали, авторитет сбежал вАмерику, был там арестован со скандалом, но к этому времени Пётр Борисович ужене дружил с ними. Его друзьями стали ветераны-афганцы, спортсмены, молодыеполитики-реформаторы. Он не жалел денег на учреждение фондов помощи и тем, идругим, и третьим, он помогал ветеранам милиции, монастырям и домампрестарелых, участвовал в строительстве оздоровительного центра для сирот.

В середине девяностых он был избран депутатом Думы отВуду-Шамбальского автономного округа и даже съездил туда, в восточную степнуюглушь, где гудели пыльные бури, вольно паслись табуны красных лошадей, женщиныв ярких платках с плоскими смуглыми лицами курили трубки. Стоило сделать втвёрдой степной земле дырку, и оттуда сразу взлетал в небо фонтан нефти.