– Мне нравится ваш Сирота, – задумчиво сказал Дон,чиркнув спичкой и выпустив облачко дыма. – Настоящий японец. Цельный,умный, надёжный. Мне давно хотелось иметь такого помощника. Все эти, – онобвёл трубкой своё чёрное воинство, – хороши для драки и прочих простыхдел, не требующих дальновидности. Сирота из другой, куда более ценной породы. Ктому же он отлично изучил иностранцев, особенно русских. Это для моих плановочень важно.

Чего Фандорин ожидал менее всего – так это внезапногопанегирика в адрес бывшего консульского письмоводителя, и потому слушалнасторожённо, не понимая, к чему клонит Цурумаки.

А тот попыхтел трубкой и в той же неторопливой манере,словно рассуждая вслух, продолжил:

– Сирота дал вам очень точное определение: храбр,непредсказуем и очень везуч. Это крайне опасное сочетание, потому и понадобилсявесь этот театр. – Он кивнул в сторону сейфа, откуда струилось волшебноесияние. – Но теперь всё меняется. Вы мне нужны. И нужны здесь, в Японии.Никакой полиции не будет.

Дон отдал по-японски какое-то приказание, и Эраста Петровичаникто больше не держал. Чернокурточные выпустили его, поклонились хозяину иодин за другим вышли из комнаты.

– Потолкуем? – жестом показал Цурумаки на двакресла у окна. – Скажите вашему человеку, чтоб не тревожился. Ничегоплохого с вами не случится.

Фандорин махнул Масе – мол, всё в порядке, и тот, сподозрением покосившись на хозяина, неохотно вышел.

– Я вам нужен? Зачем? – спросил Фандорин, неторопясь садиться.

– Затем, что вы храбры, непредсказуемы и очень везучи.Но ещё больше я нужен вам. Вы ведь хотите спасти свою женщину? Так сядьте ислушайте.

Вот теперь вице-консул сел, второй раз приглашать непришлось.

– Как это сделать? – быстро проговорил он. –Что вам известно?

Дон почесал бороду, вздохнул.

– Рассказ будет долгим. Я не собирался перед вамиоправдываться, опровергать всю ту чушь, которую вы про меня навоображали. Нораз нам предстоит общее дело, придётся. Попытаемся восстановить прежнюю Дружбу.

– Это будет непросто, – не удержался Фандорин.

– Знаю. Но вы умный человек и поймёте, что я говорюправду… Для начала давайте внесём ясность в историю с Окубо, ибо началось всёименно с неё. – Цурумаки смотрел собеседнику в глаза спокойно и серьёзно,будто решив снять свою всегдашнюю маску весёлого бонвивана. – Да, министраустранил я, но это наши внутрияпонские дела, до которых вам не должно бытьникакого дела. Я не знаю, Фандорин, как воспринимаете жизнь вы, а для меня она– вечная схватка Порядка и Хаоса. Порядок норовит разложить всё по полочкам, прибитьгвоздиками, обезопасить и выхолостить. Хаос разрушает всю эту аккуратнуюсимметрию, переворачивает общество вверх дном, не признает никаких законов иправил. В этой извечной борьбе я на стороне Хаоса, потому что Хаос – это и естьЖизнь, а Порядок – это Смерть. Я отлично знаю, что, как все живущие, обречён:рано или поздно Порядок возьмёт надо мной верх, я перестану барахтаться,превращусь в кусок неподвижной материи. Но пока я жив, я хочу жить во всю силу,чтоб вокруг меня дрожала земля и рушилась симметрия. Прошу прощения зафилософию, но я хочу, чтобы вы правильно понимали, как я устроен и чегодобиваюсь. Окубо был само олицетворение Порядка. Одна голая арифметика ибухгалтерский расчёт. Если бы я не остановил его, он превратил бы Японию вовторосортную псевдоевропейскую страну, обречённую вечно плестись в хвосте увеликих держав. Арифметика – наука мёртвая, потому что она берет в учёт лишьвещи материальные. Но главная сила моей Родины в её духе, который не поддаётсяисчислению. Он нематериален, он всецело принадлежит Хаосу. Диктатура иабсолютная монархия симметричны и мертвы. Парламентаризм анархичен и полонжизни. Падение Окубо – это маленькая победа Хаоса, победа Жизни над Смертью. Выпонимаете, что я хочу сказать?

– Нет, – ответил напряжённо слушавшийФандорин. – Но продолжайте. Только, пожалуйста, п-перейдите от философии кфактам.

– Что ж, к фактам так к фактам. Думаю, мне можно невдаваться в подробности операции – вы неплохо в них разобрались. Явоспользовался помощью сацумских фанатиков и некоторых высокопоставленныхчиновников, которые смотрят на будущее Японии так же, как я. Жаль Сугу. Яркийбыл человек, далеко бы пошёл. Но я на вас не в претензии – взамен вы дали мнеСироту. Для русских он был мелким туземным клерком, я же из этого семечка выращузамечательный подсолнух, вот увидите. И, может быть, вы с ним ещё помиритесь.Трое таких друзей, как вы, я и он – это большая сила.

– Трое друзей? – повторил Эраст Петрович, сжимаяпальцами подлокотники. – У меня было трое друзей. Вы всех их убили.

Физиономия Дона расстроенно вытянулась.

– Да, это получилось очень неудачно… Я не приказывал ихубивать, лишь забрать то, что не должно было попасть в чужие руки. Я, конечно,виноват. Но лишь в том, что не запретил их убивать, а «крадущимся» чем меньшевозни, тем лучше. Вот вас трогать я запретил, потому что вы мой друг. Поэтомукнязька умертвили, а вас нет.

Титулярный советник вздрогнул. Это было похоже на правду!Цурумаки не желал его смерти? Но если так, то вся выстроенная схема летит кчерту!

Эраст Петрович наморщил лоб и тут же восстановил логическуюцепочку:

– Ну да. Избавиться от меня вы решили позднее, когда ярассказал вам о предсмертных словах Онокодзи.

– Да ничего подобного! – обиженно воскликнулЦурумаки. – Я все устроил самым лучшим образом. Взял с Булкокса слово, ион обещание выполнил, потому что он джентльмен. Потешил своё самолюбие,покрасовался, поунижал вас перед публикой, но не изувечил и не убил.

– Неужели… неужели припадок был инсценировкой?

– А вы думали его что, гром небесный поразил? Булкокс –человек честолюбивый. Зачем ему скандал с убийством? А так и честь спас, икарьере не повредил.

Схема все-таки рухнула. Никто не собирался убивать ЭрастаПетровича, да и счастливая звезда, оказывается, ни при чем!

Новость произвела на титулярного советника изрядноевпечатление, и всё же сбить себя с толку он не дал.

– А откуда вы узнали, что у меня и моих друзей имеютсяопасные для вас улики?

– Тамба сообщил.

– К-кто?

– Тамба, – как ни в чем не бывало пояснилЦурумаки. – Глава клана Момоти.

Фандорин окончательно перестал что-либо понимать.