Второй их разговор состоялся вечером, на том же самом месте,только на сей раз собеседники сидели, развернувшись в противоположную сторону,и смотрели, как солнце сползает на вершину соседней горы.

Тамба посасывал свою неизменную трубочку, но теперь дымилсигарой и Фандорин. Самоотверженный Маса, нравственно страдая из-за того, чтопроспал всю ночную баталию, потратил полдня на то, чтобы обеспечить господинавсем необходимым, – по подземному ходу, а потом при помощи канатногоподъёмника (имелся, оказывается, и такой) перетащил из разгромленного лагерябагаж. На той стороне остался лишь нетранспортабельный «Royal CrescentTricycle», на котором в деревне всё равно ездить было некуда. Отпущенный насвободу мул бродил по лугам, одурев от сочной горной травы.

– У меня к тебе просьба, – сказал ЭрастПетрович. – Научи меня своему искусству. Я буду усердным учеником.

Большую часть дня он провёл, наблюдая за тем, кактренируются синоби, и насмотрелся такого, что на лице у титулярного советниказастыло глуповато-ошеломлённое выражение, совсем несвойственное ему в обычнойжизни.

Сначала Фандорин посмотрел, как играют дети. Малыш летшести, проявляя поразительное терпение, дрессировал мышь – учил её бегать доблюдечка и возвращаться обратно. Каждый раз, когда мышь справлялась с заданием,он отодвигал блюдечко дальше.

– Через несколько месяцев мышь научится одолеватьрасстояние в четыреста и даже пятьсот ярдов. Тогда её можно будет использоватьдля передачи секретных записок, – объяснил ниндзя по имени Ракуда,приставленный к вице-консулу Тамбой.

«Ракуда» означало «верблюд», но на верблюда синоби совсем непоходил. Это был мужчина средних лет с пухлой, чрезвычайно добродушнойфизиономией – про таких говорят «мухи не обидит». Он прекрасно говорилпо-английски – потому, верно, и был назначен к Эрасту Петровичу всопровождение. Предложил называть его «Джонатан», но звучное «Ракуда»титулярному советнику нравилось больше.

Две девочки играли в похороны. Вырыли ямку, одна улегласьтуда, другая засыпала её землёй.

– Не задохнётся? – встревожился Фандорин. Ракуда,посмеиваясь, показал на торчавшую из «могилы» тростинку:

– Нет, она учится дышать в четверть груди, это полезно.

Но больше всего молодого человека, конечно, интересовалвосьмилетний Яити, которого Тамба прочил себе в преемники.

Щупленький мальчонка – по виду, ничем не примечательный –карабкался на стену дома. Срывался, обдираясь в кровь, лез снова.

Это было невероятно! Стена была дощатая, зацепитьсясовершенно не за что, но Яити впивался ногтями в дерево, подтягивался и в концеконцов влез-таки на крышу. Уселся там, болтая ногами, показал Фандорину язык.

– Колдовство какое-то! – воскликнул тот.

– Нет, не колдовство. Это какэцумэ, – сказалРакуда и поманил мальчика.

Тот запросто спрыгнул с двухсаженной высоты. Показал руки, иЭраст Петрович увидел на пальцах железные напёрстки с загнутыми когтями.Попробовал с их помощью влезть на стену – не вышло. Какой же силой должныобладать кончики пальцев, чтобы удержать вес тела!

– Идём, идём, – позвал его Ракуда. – Эцукобудет убивать дайдзина. Интересно, получится у неё на этот раз или нет.

– Кто это – дайдзин?! – спросил Фандорин, входя запровожатым в один из домов.

Там, в большой пустой комнате, находились четыре человека:двое мужчин, скуластая девушка, а в стороне, у стены, сидел некто в кителе ифуражке. Приглядевшись, Эраст Петрович увидел, что это кукла: в натуральнуювеличину, с нарисованным лицом и пышными прикленными усами.

– Дайдзин значит «большой человек», – шёпотом сталобъяснять Ракуда. – Эцуко должна его убить, а Гохэй и Тансин –телохранители. Это такое испытание. Нужно его пройти, прежде чем попадёшь наследующую ступень обучения. Эцуко уже два раза пробовала, не получилось.

– Вроде экзамена, да? – спросил титулярныйсоветник, с любопытством наблюдая за происходящим.

Рябой Гохэй и угрюмый, красномордый Тансин тщательнообыскивали девушку, которая, очевидно, изображала просительницу, пришедшую наприём к «большому человеку».

Обыск был настолько скрупулёзен, что Эраста Петровичабросило в краску. Мало того, что «просительницу» раздели догола, но ещё ипрощупали все выемки её тела. Молоденькая Эцуко старательно исполняла роль –униженно кланялась, робко хихикала, поворачивалась то так, то этак.«Телохранители» прощупали снятую одежду, сандалии, широкий пояс. Вынули изрукава курительную трубку – отобрали. В поясе обнаружили шитый мешочек с хаси,деревянными палочками для еды, и нефритовый брелок. Палочки вернули, брелок,покрутив туда-сюда, на всякий случай отняли. Заставили девушку распуститьволосы, вынули две острые заколки. Лишь после этого позволили одеться ипропустили к дайдзину. Вплотную, однако, приблизиться не дали – встали междуней и куклой: один справа, другой слева.

Эцуко низко поклонилась сидящему, сложив руки на животе. Акогда распрямилась, в руке у неё была деревянная хаси. «Просительница» сделаламолниеносное движение, и палочка впилась дайдзину прямо в нарисованный глаз.

– Ай, молодец, – похвалил Ракуда. – Вырезалахаси из твёрдого дерева, заточила кончик, смазала ядом. Испытание пройдено.

– Но ей бы не дали уйти! Телохранители убили бы её наместе!

Ниндзя лишь пожал плечами:

– Какая разница. Заказ ведь выполнен.

Потом Эраст Петрович видел упражнения по рукопашному бою, иэто впечатление, пожалуй, было самым сильным из всех. Он и не представлял, чточеловеческое тело обладает такими возможностями.

К этому времени Маса закончил таскать вещи и присоединился ксвоему господину. Хмуро наблюдал за акробатическими фокусами «крадущихся» и,похоже, здорово ревновал.

Занятия проводил сам Тамба. Учеников было трое. На одного,самого юного, смотреть было неинтересно: он всё время вставал и падал, вставали падал – то спиной, то ничком, то боком, то перекувырнувшись через голову.Второй – тот самый рябой Гохэй, один из «телохранителей» дайдзина, –пытался зарубить дзёнина мечом. Наносил изощрённые, коварнейшие удары, рубил исверху, и снизу, и по ногам, но клинок неизменно рассекал воздух. При этомТамба не делал ни одного лишнего движения, лишь слегка отклонялся в сторону,приседал или подпрыгивал. Смотреть на эту забаву было страшно.

Третий ученик, вертлявый малый лет тридцати (Ракуда сказал,что его зовут Оками), вёл бой с завязанными глазами. Тамба держал перед нимбамбуковую дощечку, всё время меняя её положение, а Оками наносил по нейбезошибочно точные удары руками и ногами.