Он вернулся домой в глубокой задумчивости. Несмотря напрежнее веселье, Хироко на прощание серьезно поклонилась ему, и Питер ответилей поклоном, но ничего не сказал. Ведя машину к своему дому в Менло-парк, Питерне мог избавиться от размышлений. Ему казалось, что его медленно захлестываетприлив — такой неспешный, что его трудно заметить. По крайней мере теперь Питерзнал о его существовании. Он не позволит себе увлечься Хироко, как бы его нивлекло к ней. Между ним и Хироко не может быть ничего.

Когда Питер уехал, Хироко спросила тетю, не рассердился лиПитер-сан. Она заметила его непривычную задумчивость и молчаливость.

— Рассердился? Конечно, нет. Но почему ты спрашиваешь? —Рэйко была удивлена, но Такео понял вопрос. Он тоже заметил необычное поведениеПитера, и это его насторожило. Такео заметил, как пристально он разглядываетХироко. Как бы неловко ни было поднимать такой разговор, Такео решилпредупредить Питера, что тому не стоит поддаваться чувствам.

— Он был очень серьезным, когда прощался, —объяснила Хироко, и дядя Так кивнул.

— Ему предстоит слишком много работы, Хироко, как итебе. Скоро ты начнешь учиться.

При этих словах Хироко задумалась, не рассердился ли на нееи дядя. Возможно, она вела себя неподобающим образом. Но тетя улыбалась,по-видимому, ее ничего не тревожило, значит, тон дяди ничего не значит. Ложасьв постель, Хироко не могла избавиться от беспокойства. Неужели она допустилаошибку? Может быть, она оскорбила Питера? Вела себя слишком вызывающе? Новыймир со странными обычаями до сих пор вызывал в ней смущение, Но утром, забывобо всех тревогах, Хироко решила, что ее опасения глупы. Дядя дал объяснениемолчаливости Питера — тому предстояло много сложной работы — так много что онне сумел принять приглашение на ужин в последующие две недели, а седьмогосентября все семейство Танака проводило Хироко в колледж святого Эндрю,отправившись туда на зеленом «шевроле».

Колледж оказался чудесным. Вся его территория была тщательноухожена. Здесь училось около девятисот студенток — большинство приехали изСан-Франциско, Лос-Анджелеса или других городов Калифорнии, несколько человекприбыли из других штатов или с Гавайских островов. Помимо них, в колледжеучились одна француженка и англичанка — родители отправили их в Штаты на времявойны.

Но самый долгий путь проделала Хироко.

Одна из старших студенток встретила ее и показала комнату,которую Хироко предстояло делить с двумя девушками. Она видела их имена всписке — Шерон Уильямс из Лос-Анджелеса и Энн Спенсер из Сан-Франциско. Ни та,ни другая еще не прибыли.

Рэйко и Салли помогли Хироко распаковать вещи, пока Кен иТак ждали внизу вместе с Тами. Малышка весь день была безутешна, не желаярасставаться с Хироко.

— Не глупи, — успокаивала ее Рэйко. — Хирокобудет приезжать к нам на уик-энды и на каникулы.

— Но я хочу, чтобы она жила с нами, — горестноповторяла Тами. — Почему она не может учиться в Стэнфорде, у папы?

Родители Хироко обдумали этот вопрос и предпочли колледжсвятого Эндрю — небольшое закрытое женское учебное заведение, лучшее место длядевушки, которая привыкла к замкнутой жизни, как Хироко. По сравнению с нимСтэнфорд был огромен, здесь учились и юноши, и девушки, что ужасало Хидеми.Казалось, был найден удачный компромисс.

Но теперь, раскладывая вещи в одном из трех узеньких шкафов,стоящих в комнате, Хироко терялась в сомнениях.

Ей вновь предстояло остаться одной, и, спустившись вниз, онавыглядела такой же подавленной, как Тами. Она уже успела привыкнуть кродственникам и не хотела расставаться с ними.

Хироко надела коричневую юбку, купленную матерью, и бежевыйсвитер, украшенный ниткой жемчуга, подаренной родителями в день еевосемнадцатилетия, шелковые чулки и туфли на высоком каблуке, а также маленькуюкоричневую шляпку, лихо надвинутую на одну бровь. Салли помогла Хироко одеться,считая, что та выглядит великолепно, гораздо лучше, чем в кимоно, но Хироконедоставало комфорта привычной одежды и ярких шелков, которые она носила всюжизнь. В новой одежде она чувствовала себя нагой.

Еще одна старшая студентка провела Хироко по территорииколледжа, показала ей и ее родственникам столовую, библиотеку и спортивныезалы, и когда наконец больше было нечего осматривать, Так сказал, что поравозвращаться в Пало-Альто. На ужин были приглашены Питер и его подруга Кэрол.Услышав об этом, Хироко упала духом.

Она была словно отрезана от общества знакомых людей. Запоследние два месяца ей приходилось только прощаться, и каждое прощаниеоказывалось труднее предыдущего.

Перед отъездом Тами расплакалась, а Салли крепко обнялаХироко и попросила звонить как можно чаще. Ей хотелось узнать о соседках Хирокопо комнате и о мальчиках, с которыми она познакомится. Кен заявил, что, еслиХироко кто-нибудь обидит, пусть только скажет ему и он разберется с обидчиком.Тетя Рэйко взяла с Хироко обещание звонить, если ей что-нибудь понадобится. Привзгляде на дядю Така Хироко вспомнился отец, в горле застрял комок, и она несмогла проронить ни слова. Помахав рукой уезжающим родственникам, она медленноподнялась в свою комнату и стала ждать прибытия соседок.

К пяти часам на поезде из Лос-Анджелеса прибыла первая изних — рыжеволосая решительная девушка. Она была энергична и жизнерадостна, в еечемодане оказалось несколько десятков фотографий кинозвезд, и девушка началастарательно прикреплять их вокруг зеркала. Даже Хироко узнала многих из этихзвезд и была потрясена, когда Шерон объявила, что ее отец продюсер. Если веритьее словам, Шерон была знакома со всеми знаменитостями, фотографии которыхсейчас прикалывала к стене, поясняя, кто из них ей нравится, а кто — не очень.

— Должно быть, ваша мать — кинозвезда? — спросилаХироко, ошеломленная тем, что многих известных людей Шерон называла давнимидрузьями своих родителей. Очевидно, знакомство с такой особой было весьмаполезно — Хироко знала, что так решили бы ее родители.

— Мама вышла замуж за француза, и они живут в Европе.Сейчас, пока там война, они перебрались в Женеву, — рассеянно отозваласьШерон, искусно скрывая факт, что развод матери не только вызвал шумный скандалв Лос-Анджелесе, но и оказался болезненным для нее самой.

Шерон не видела мать уже три года, хотя на Рождество и днирождения она присылала дочери дорогие подарки. — Ну а как там вЯпонии? — спросила она, покончив с вещами и плюхаясь на кровать.

Хироко заинтриговала ее. Единственными японцами, которыхШерон встречала до сих пор, были садовники и служанки, а Хироко сказала, что ееотец — профессор из Киото.

— Чем занимается твоя мать? — продолжала" онарасспросы. — Она где-нибудь работает?

Эти вопросы изумили Хироко. Рэйко работала медсестрой, ноэто было здесь, в Америке. В Японии большинство женщин не имели никакойпрофессии.

— Она всего лишь женщина, — ответила Хироко,надеясь, что этого объяснения будет достаточно. Шерон встала, выглянула в окнои присвистнула.