Я вытащил проткнутую ножом карту Мартина и передал ему.Дворкин долго рассматривал ее, освещая концом своего посоха.

— Это скорее всего сын Рэндома, Мартин, — сказал я, —именно его кровь была пролита здесь. Не знаю, жив ли он еще. Как ты думаешь,чего бы он достиг?

Дворкин оглянулся на Образ.

— Так вот что там было за украшение. Как тебе удалосьдостать оттуда карту?

— Ее достали, — ответил я, не вдаваясь в подробности. —Это ведь не твой рисунок, верно?

— Разумеется, нет! Я этого мальчика ни разу в жизни невидел. Однако эта история дает ответ на один из твоих вопросов: если ужесуществует поколение твоих внуков, то твои же дети его и уничтожат.

— Как мы уничтожим их?

Он посмотрел мне в глаза очень внимательно:

— С каких это пор ты стал любящим и преданным отцом?

— Кто же изготовил Козырь Мартина, если не ты?

Дворкин опустил глаза и поковырял карту ногтем.

— Мой лучший ученик. Твой сын Бранд. Его стиль. Видишь,что они творят, обретая хоть каплю мощи? Может ли хоть один из них пожертвоватьсвоей жизнью, чтобы сохранить королевство и восстановить Образ?

— Может быть, и да, — сказал я. — Бенедикт, Джерард,Рэндом, Корвин...

— На Бенедикте знак рока. Джерард обладает волей, но неумом, Рэндому не хватает мужества и решительности. Корвин... Разве он не стализгоем?

Я мысленно вернулся к нашей последней встрече: тогда Дворкинпомог мне выбраться из темницы и попасть в Кабру. Мне пришло в голову, что унего насчет моего плена были свои соображения, хотя он явно не ведал техобстоятельств, из-за которых меня ослепили и замуровали в подземелье.

— Неужели именно поэтому ты принял его обличье? —продолжал между тем Дворкин. — Неужели это следует понимать как упрек мне?Неужели ты снова меня испытываешь?

— Корвин больше не изгой, и местонахождение егоизвестно, — сказал я, — хотя у него множество врагов как среди членов нашейсемьи, так и в других краях. Я уверен, он предпримет все что угодно длясохранения нашего мира. А как по-твоему, есть у него шансы на успех?

— Корвин, кажется, провел долгие годы вдали отсюда?

— Да, это так.

— В таком случае он, видимо, сильно изменился. Не знаю.

— Он изменился. И точно знаю, что горит желаниемпопробовать свои силы.

Дворкин снова внимательно посмотрел на меня; потом, не сводяс меня глаз, произнес:

— Ты не Оберон.

— Нет.

— Ты тот, кого я вижу перед собой.

— Именно так.

— Понятно... Я не учел, что это место тебе может бытьизвестно...

— А я и не знал о его существовании до недавнеговремени. Впервые меня привел сюда Единорог.

Глаза Дворкина изумленно расширились.

— Это... весьма... интересно, — пробормотал он. — Ужеочень давно...

— Так как ты ответишь на мой вопрос?

— А? Вопрос? Какой вопрос?

— О моих шансах на успех. Как ты думаешь, смогу ли явосстановить Образ?

Он медленно приблизился ко мне, остановился и положил правуюруку мне на плечо, левой при этом приподняв свой посох, который качнулся, и егоголубой свет вспыхнул примерно в футе от моего лица, но ни малейшего жара я неощутил. Старик смотрел мне прямо в глаза.

— Да, ты изменился, — промолвил он наконец.

— Достаточно ли, — спросил я, — чтобы выполнить этузадачу?

Дворкин отвернулся.

— Возможно, попробовать стоит. Даже если мы обречены нанеудачу.

— Ты поможешь мне?

— Не знаю, — ответил он, — буду ли я в состоянии. То,что происходит с моими чувствами, с моими мыслями... безумие то накатывает, тоотступает... Даже сейчас я чувствую, что не в состоянии полностьюконтролировать себя. Может быть, я слишком взволнован? Нет... лучше намвернуться назад, в пещеру...

У себя за спиной я услышал звяканье цепи. Обернувшись, яувидел грифона; голова его медленно покачивалась из стороны в сторону справаналево, хвост — слева направо, раздвоенный язык мелькал в воздухе. Он началописывать вокруг нас круги, потом остановился, оказавшись между Дворкином иОбразом.

— Он знает, — сказал Дворкин. — Он способенчувствовать, когда я начинаю меняться. Он ни за что не подпустит меня дажеблизко к Образу... Хороший Виксер. Ладно, возвращаемся. Все в порядке,Виксер... Пойдем, Корвин.

Мы двинулись по направлению к пещере, Виксер следовал занами, при каждом шаге позвякивая цепью.

— Камень, — вдруг вспомнил я, — Камень Правосудия... тыговоришь, он необходим, чтобы восстановить Путь?

— Да, — ответил Дворкин. — Камень необходимо пронестипо всему Образу, с его помощью восстанавливая исходный узор в тех местах, гдепроизошли разрушения. Это, однако, может сделать только тот, кто настроен наКамень.

— Я на него настроен.

— Как это ты сумел? — спросил Дворкин, резкоостанавливаясь.

Виксер покашлял у нас за спиной, и мы двинулись дальше.

— Я последовал твоим письменным указаниям; и еще Эриккое-что успел рассказать мне, — сказал я. — Я взял Камень в середину Образа и сего помощью спроектировал самого себя внутрь. И все удалось.

— Понятно, — пробормотал Дворкин. — А как ты егополучил?

— Мне передал его Эрик, умирая.

Мы вошли в пещеру.

— Камень и сейчас у тебя?

— Нет, я был вынужден спрятать его в Тени.

— Я очень советую тебе поскорее принести его сюда илиже, по крайней мере, во дворец. Его лучше хранить ближе к центру всех вещей.

— Почему?

— Он может значительно исказить мир Теней, если слишкомдолго находится там.

— Каким образом?

— Заранее сказать невозможно. Это полностью зависит отокружения.

Мы свернули за угол, все дальше уходя во тьму.

— Но мне непонятно вот что: когда долго носишь Камень,то время начинает словно замедляться вокруг тебя. Фиона предупреждала меня, чтоэто опасно, но не смогла ответить почему.