– Самое большее, что может испытывать благородная английскаядевушка, это привязанность. Благородные английские девушки никогда не влюбляются.

Его теплые губы были уже совсем близко.

– Я шотландец, – хрипло пробормотал Ян. – С нами этослучается, – и закрыл ей рот поцелуем.

– Шотландец! – воскликнула она, когда он оторвался от еегуб.

– Я сказал шотландец, а не убийца, – засмеялся он ееиспуганному возгласу.

«Шотландец, да еще и картежник до мозга костей! Хэвенхёрстпойдет с молотка, слуг придется распустить, и весь мир отвернется от меня».

– Я не могу, не могу выйти за вас замуж.

– Нет, Элизабет, – прошептал он, прокладывая горячими губамитропинку к ее уху, – можете.

Он положил руку ей на шею и нежно поглаживал ее, продолжаяпокрывать поцелуями шею и плечи. Почувствовав ее напряжение, он умоляюще, так,словно она причиняла ему боль своим молчаливым сопротивлением, прошептал:

– Не бойтесь меня, я перестану, как только вы скажете.Захваченная в плен его сильных рук, обманутая его нежными заверениями иласками, Элизабет приникла к нему, постепенно ускользая из мира реальности в темнуюбездну страсти, куда он сознательно увлекал их обоих.

Он снова стал продвигаться к ее рту, и она безвольноповернула голову, откровенно ища его губ, вызвав у него полусмех, полустон.Почувствовав сладкую податливость ее губ, он впился в них жарким, требовательнымпоцелуем.

Вдруг он взял ее на руки и опустил к себе на колено, потомприслонил к спинке дивана и, склонившись над ней, снова жадно. приник к ее рту.Волна примитивной страсти прокатилась по ее телу, она закинула руки ему наплечи и, поддавшись яростному натиску, раскрыла губы, не осознавая, что, утоляяего голод, все больше распаляет его желание.

Когда вечность спустя он наконец оторвался от ее рта,Элизабет была почти без чувств. Медленно возвращаясь на землю из чувственногорая, она подняла тяжелые веки и взглянула на Яна. Слегка склонившись над ней,он вытянулся рядом на диване и тоже смотрел на нее, в глубине его золотистыхглаз тлела опасная, но неодолимо влекущая страсть. Он нежно отвел прядь волос сее щеки и попытался улыбнуться. Не подозревая, каких усилий стоит Торнтонусдерживать свое желание, Элизабет опустила взгляд на его великолепно очерченныйрот, вызвав у него тяжелый прерывистый вздох.

– Не смотрите так, – предупредил он охрипшим от волненияголосом, – если только не хотите, чтобы я снова поцеловал вас.

Элизабет была еще слишком неопытна и не научилась скрыватьсвоих чувств, поэтому, когда он заглянул в ее огромные зеленые глаза, взатуманившихся бездонных глубинах ясно отразилось, как сильно ей хочется, чтобыон это сделал. Против такого искушения Ян не мог устоять.

– Обнимите меня за шею, – нежно прошептал он. Она выполнилаего просьбу, и их дыхание снова смешалось, и губы слились в поцелуе. На этотраз инстинкт заменил ей опыт, и она крепче притянула его за шею и сама раскрыланавстречу губы, стремясь вновь испытать .то дикое, невыразимо сладкое ощущение,которое прожигало все ее существо от его поцелуев.

– Не делайте этого, Элизабет, – выдохнул Торнтон, резкоотпрянув от нее.

Она только крепче обхватила его за шею и приникла к нему. Итут же его горячие губы снова прижались к ее рту, заставив Элизабет выгнутьсядугой в его руках. Она слышала, как под ребрами у него колотится сердце, икогда он, уже не сдерживая своей страсти, стал целовать ее в каком-то диком,непонятном ей ритме, кровь зашумела у нее в ушах. Мужская рука властноскользнула ей на грудь, и она испуганно рванулась из его объятий.

– Нет, подождите, – прошептал он, оторвавшись от ее губ, –Господи, подождите. Не сейчас…

Она застыла, потрясенная болью, прозвучавшей в этих словах,и посмотрела ему в лицо. Он чувствовал на себе ее взгляд, но не мог оторватьглаз от выреза ее платья. Однако рука его замерла на ее груди, и растерявшаясяЭлизабет наконец поняла, что он остался верен своему обещанию все прекратить,как только она об этом попросит. Не в силах ни остановить, ни поощрить его,Элизабет молча смотрела на его загорелую руку, темневшую на светлой тканиплатья, потом нерешительно заглянула ему в глаза. Увидев полыхавшее в нихпламя, она еле слышно застонала и расслабилась, уже не пытаясь вырваться из егорук. Большего поощрения ему и не требовалось. Ян снова стал гладить и легонькосжимать ей грудь, не отрывая взгляда от ее глаз, наблюдая, как страх сменяетсяв них сладкой истомой. До сих пор грудь значила для Элизабет не больше, чемноги: ноги предназначались для ходьбы, а грудь – для того, чтобы заполнять лифплатья. Она и предположить не могла, что ее грудь может дарить такие чудесныеощущения и, зацелованная до бесчувствия, снова безвольно легла на диван,позволив его пальцам расстегнуть лиф ее платья. Он спустил с ее плеч рубашку иобнажил грудь. Она инстинктивно попыталась прикрыться, но Ян стремительноопустил голову и страстными поцелуями стал покрывать ее пальцы. Элизабетиспуганно отдернула руку, и тогда он прижался лицом к ее груди, нежнопоглаживая соски и играя с ними губами. Какое-то первобытное чувственноенаслаждение пронзило все ее существо, и она застонала, вцепившись пальцами вего мягкие темные волосы, но в голове у нее застучала мысль, что надонемедленно сказать ему, чтобы он перестал.

Торнтон на секунду приподнял голову и, сжав рукой вторуюгрудь, обхватил губами розовый бутон соска. Тело Элизабет снова напряглось ивыгнулось дугой от его будоражащих прикосновений, и она сильней притянула ксебе его голову. Внезапно он приподнялся и, не отрывая взгляда от ее призывновздымающейся груди, хрипло сказал:

– Элизабет, мы должны остановиться.

Сумасшедший вихрь налетевших на нее чувств начал замедлятьсяи внезапно стих. Страсть уступила место страху, а потом и мучительному стыду,как только она осознала, что лежит в объятиях мужчины, платье ее расстегнуто, итело с готовностью представлено его обозрению. На секунду прикрыв глаза,Элизабет загнала вглубь подступившие слезы и, скинув с себя его руку, принялавертикальное положение.

– Дайте мне встать, пожалуйста, – прошептала она, испытываяотвращение к самой себе. Она вздрогнула, когда Ян начал застегивать на нейплатье, но поскольку для этого он вынужден был отпустить ее, Элизабетнемедленно воспользовалась этим и вскочила на ноги.

Отвернувшись, трясущимися руками она застегнула платье исорвала накидку с крючка над камином. Торнтон двигался так бесшумно, что,только почувствовав у себя на плечах его твердые руки, Элизабет поняла, что онуже встал с дивана.

– Не бойтесь того, что произошло между нами. Я смогуобеспечить вас…

Смятение и злость на себя, терзавшие ее душу, вырвалисьнаружу потоком глухих рыданий, и в результате всю свою ярость она обрушила нанего. Взметнув юбки, Элизабет резко повернулась к нему и оттолкнула протянутыек ней руки.