— Побойся бога! Опять сводничаешь? Но за обед все равноспасибо, — таким же хриплым шепотом ответила я, сурово глядя на подругу.Однако она промолчала. Плохой признак. Неужели они с Мэтом будут по дорогесоставлять план, как завоевать мое сердце?

— Спокойной ночи, Мэт. Спасибо, что подвезли. — Яхолодно пожала ему руку и, помахав Пег, направилась к вращающейся двери отеля.

— Джиллиан! — окликнул Мэт.

— Да?

Он шагнул в мою сторону.

— Я завтра позвоню вам.

— Ox… — Но он уже садился в такси. Хлопнула дверца,машина тронулась и тут же растворилась в потоке других автомобилей.

На следующее утро телефон зазвонил как раз в ту минуту,когда я допивала вторую чашку кофе. Я отложила газету и рассеянно сняла трубку.

— Алло…

— Ну что, понравился он тебе?

— Пег! Как ты мне надоела… Остынь, ладно? Я ответилатебе еще вчера вечером и своего мнения за ночь не изменила.

— Какая муха тебя укусила? — раздраженно спросилаона.

— Дело в том, что я все еще люблю Криса.

— Ну и люби себе. Не забыла, что он тебя бросил?

— Ладно, Пег, хватит. Давай оставим этот разговор.Вчерашний вечер был замечательный.

— Похоже на то. Но… О черт! Хорошо, Джилл, отложим.Извини. Я хочу сказать только одно: не отказывайся от приглашения Мэта. Этопридаст тебе уверенности. Он славный парень. Очень общительный.

— Не сомневаюсь, но остаюсь при своем мнении.

— Ладно. Что ж, придется подыскать тебе какого-нибудьхиппи, дуреха. — Пег фыркнула, и у меня отлегло от сердца. — А я-тохотела замолвить словечко за беднягу Мэта! Ладно, тут меня торопят. Позвонюпозже.

— Хорошо, Пег. До встречи!

Не успела я повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Насей раз я знала, кто звонит. И не ошиблась.

— Джиллиан?

— Да.

— Доброе утро. Это Мэтью Хинтон. — Ну и что?

— Доброе утро. — Настроение у меня испортилось.

— Я хочу пригласить вас поужинать со мной. И есть ещекое-что… — Начало странное, но я терпеливо ждала продолжения. — Один извладельцев фирмы прислал мне два билета в оперу. Сегодня открытие сезона. Несоставите компанию? — Скрепя сердце пришлось признать, что упустить такуювозможность было бы глупо.

— Ух ты! С удовольствием, Мэтью. Вы меня балуете.

— Пустяки. Начало в восемь, так что поужинаем послеспектакля. Я заеду за вами в семь тридцать. Согласны?

— Конечно, согласна! До встречи. И спасибо. Взглянув взеркало, я слегка сконфузилась от мысли, что чересчур быстро принялаприглашение. Но опера… Черт побери, разве тут можно было устоять? Лучшеголекарства от тоски не придумаешь.

Мэтью появился ровно в семь тридцать и, увидев меня,испустил протяжный свист, чуть не вскруживший мне голову. Я надела кремовоеатласное платье, которое выгодно подчеркивало остатки калифорнийского загара.Должна признаться, перед уходом я поглядела на себя в зеркало и осталась довольна.

Мэт тоже хорошо смотрелся. Вечерний костюм очень шел ему, апри виде маленьких сапфировых запонок мне почему-то вспомнился бывший муж. Яснова возвращалась в высшее общество, хотя бы на один вечер. И это обществоотстояло от мира Криса на миллион световых лет.

Мы доехали до Линкольн-центра на такси и вышли у фонтана,струи которого взмывали высоко в небо, плавно ниспадая обратно. Небольшиегруппы изысканно одетых меломанов двигались в одном направлении с нами, и япочти не обращала внимания на Мэта, ослепленная яркими нарядами и лицамизнаменитостей. Похоже, эта премьера была далеко не рядовым событием.

Изо всех щелей и углов выпрыгивали репортеры и, сверкаявспышками, фотографировали всех проходящих мимо. Обитателей лож узнавалибезошибочно: они были одеты тщательнее прочих. В глазах рябило от бриллиантов.

— Мистер Хинтон, минутку, пожалуйста… — Мэтью обернулсяналево, ища взглядом того, кто его окликнул, и я невольно посмотрела туда же.Мелькнула вспышка, и фотоаппарат запечатлел наши лица.

— Можно узнать, как зовут вашу даму? —поинтересовалась гибкая негритянка в красном платье, опуская камеру. Онадостала блокнотик и с улыбкой записала мое имя. Я не верила своим глазам. Вотэто цирк! Всюду царило столпотворение, зрители с трудом пробивались сквозь рядыфотографов и репортеров.

Мэтью повел меня по лестнице. Стоявший у входа в ложупожилой капельдинер приветливо улыбнулся:

— Добрый вечер, мистер Хинтон. Ну и дела…

— Вы часто бываете в опере, Мэт?

— Раз в год, а что? — В это верилось с трудом.Давали «Лючию ди Ламмермур» с Джоан Сазерленд. От зрелища захватывало дух, а вантрактах рекой лилось шампанское, и фотографы продолжали трудиться в потелица.

— Я заказал столик у «Рэффла», к которому тщетноприглашал вас вчера. Надеюсь, сегодня вы возражать не будете?

— Нет, не буду. Замечательно!

В ресторане с Мэтью здоровались все проходившие мимоофицианты. Пег права, он ужасно общителен. Даже чересчур.

Но вечер был прекрасный, разговор шел непринужденно, а усобеседника оказалось неистощимое чувство юмора. Он заказал копченую семгу,жареную утку и суфле по-марнски. Пили мы в основном шампанское, а потом немногопотанцевали под негромкую, но веселую музыку клубного оркестра. Интерьер,спланированный Сесилом Битеном, был слегка чопорен, однако толпу посетителей,сплошь принадлежавших к нью-йоркской элите, это ничуть не смущало.

Мы подъехали к «Ридженси» в час ночи. В вестибюле я пожалаему руку, поблагодарив за чудесно проведенный вечер. Все было именно так, как яи предполагала. Открытие оперного сезона, ничего особенного. Но утромвыяснилось, что газетчики думали по-другому.

Телефон зазвонил в девять часов, но на этот раз я еще спала.

— Кажется, ты сказала, что никуда не пойдешь с ним…

— Что?

— Не прикидывайся глухой. — Это была Пег. —Как опера?

— Отличная опера, спасибо… — Я все еще боролась сосном. Вдруг до меня дошло — Откуда ты знаешь, что я была в опере? Мэтпозвонил? — Это предположение разозлило меня. Заговор у них, что ли?

— Нет. Просто я имею привычку читать по утрам газеты.

— Кончай заливать. Просто он позвонил тебе. — Мнеудалось сесть.

— Да нет же! Я держу в руках «Ежедневную женскую моду».Вот что в ней написано: «Кто стал последней любовью плейбоя Мэтью Хинтона?Конечно, миссис Джиллиан Форрестер. Вчера вечером они вдвоем присутствовали наоткрытии нового сезона в опере…» Так, это можно пропустить… «Они сидели впринадлежащей его отцу ложе „Q“, а потом были замечены у „Рэффла“, в частнойдискотеке для высокопоставленных персон. Они пили шампанское и танцевали дорассвета».