— Здорово! А кто он такой? Важная шишка? — Я этопочуяла. У него был очень начальственный вид.

— Более-менее. Это Гордон Харт. Художественный директори заместитель главного редактора.

— Значит, скорее «более», чем «менее». Трудно с нимладить?

— Иногда. Но чаще всего он держит себя в руках. Все мыначинаем склочничать, когда сдаем очередной номер. Еще увидите.

— Тысячу раз видела…

Хорошо. Тогда слушайте. У нас мало времени. Через пять минутотдел декораторов собирается на совещание в кабинете Темплтона, а мне еще нужноубрать все это барахло. На столе у Джулии лежит перечень дел на эту неделю. Вамнужно будет подыскать для съемок какую-нибудь необычную столовую, а мы темвременем займемся детскими спальнями, и… Черт возьми, что же еще?.. Господи!..А, вспомнила! Завтра вам надо будет поговорить с редактором отдела кулинарии, аеще Джон хочет, чтобы на следующей неделе вы взяли у кого-нибудь интервью.Через неделю-другую здесь станет поспокойнее, а пока впрягайтесь в лямку, еслиможно так выразиться. О'кей? Готовы? Пошли на совещание. По дороге заскочим кфотографам и глянем, что они там наснимали в пятницу. Глаз да глаз! Поговоримпозже. Располагайтесь в кабинете Джулии, вторая дверь налево отсюда. — Всеэто время она сортировала бумаги, распихивала их по папкам, перебиралафотографии, делала записи, но ни на секунду не отклонялась от темы. Джин былаодной из тех неутомимых, подвижных женщин лет под сорок, которые созданы длякарьеры. Энергичная, знающая, красивая… Редкое сочетание. И я, последив заДжин, безошибочно догадалась, что она тоже в разводе.

Совещание в кабинете Джона Темплтона было кратким и деловым.Сотрудники передавали друг другу размноженные листы, из которых впоследствиидолжен был сложиться журнал, а я внимательно слушала, чувствуя себя новичком вэтой школе и изо всех сил пытаясь понять, что к чему.

В полдень, когда все разошлись, я направилась следом заДжин. Она проскользнула в свой кабинет, а я отсчитала две двери налево и робконажала на ручку. Интересно, что там?

Комната мне понравилась. Две стены были голубыми, третьяоранжевой, а четвертая кирпичной. На полулежал толстый коричневый ковер, стеныбыли увешаны фотографиями, плакатами и забавными маленькими тарелочками. Наодной из них красовалось изречение Мэй Уэст[11]: «Лучшее — другхорошего», две другие гласили: «Дерьмо» и «Отвага», а около стола виселачетвертая с надписью: «Не сегодня, Джонни-бой!» На письменном столе было целыхдве крышки, а в углу торчало великое множество расписанных разными краскамибумажных цветов. Кабинет был маленький, но выглядел симпатично. Я плюхнулась вкресло «мадам директора» и почувствовала себя королевой. Первый день в новойшколе оказался утомительным.

— Говорят, я должен принести вам свои извинения.Кстати, как поживает господин посол? — Гордон Харт торжественно наблюдалза моими попытками освоить кабинет.

— Думаю, неплохо, мистер Харт. А как поживаете вы?

— Спасибо. Ужасно занят. А вы почему не заняты? —Я насторожилась и приготовилась было ответить какой-нибудь колкостью, ноувидела его лицо и тут же успокоилась.

— Я чувствую себя ребенком, попавшим на фабрику спотогонной системой труда.

— Так оно и есть. Не дай бог, Элоиза увидит, что высидите с пустыми руками. Держите в них хотя бы ложку. В случае чего всегдаможно будет сказать, что вы отбираете образец для фотосъемки.

Ужасно, правда? Но, говорят, художественный редактор у вастоже не подарок. — Я подняла бровь и попыталась сдержать улыбку. Один —один. Впрочем, насчет Элоизы он был прав. Элоиза Фрэнк, ответственныйсекретарь, считалась бичом здешних мест. Я хорошо помнила ее со временвнештатной работы. Прежде она сотрудничала в газетах, ей уже перевалило зашестьдесят, но выглядела она на сорок, и сердце у нее было из кремня и цемента.Но она была настоящим профессионалом. Профессионалом с головы до ног.Подчиненные ее ненавидели, коллеги боялись, и лишь один Джон Темплтон знал ейцену. Она руководила редакцией железной рукой, ничего не забывала, за всемследила и безошибочно знала, что журналу на пользу, а что нет.

— Кстати, миссис Форрестер, завтра ровно в девять состоитсяобщее собрание всех сотрудников. Будем ждать и вас. — Погрузившись ввоспоминания о кошмарной Элоизе Фрэнк, я совсем забыла, что Гордон еще не ушел.

— Хорошо. Я приду, мистер Харт.

— Да уж, сделайте милость. А сейчас за работу! — Сэтими словами он исчез, оставив меня в некотором недоумении. Трудно былосказать, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Может, он вообще все времяшутил. Во всем, что говорил Харт, чувствовался привкус сарказма. Его глазасмотрели пристально, пронизывающе, видели человека насквозь, а когда ты начиналк этому привыкать, он тут же отводил их в сторону. Похоже, жизнь для него былапостоянной игрой.

Высокий рост и стройность подчеркивали худобу его лица,напоминавшего какой-то из портретов Эль Греко… Только какой именно? Странно.Что это со мной сегодня? Похоже, юмор был для него маской, за которой таилосьчто-то другое. Может быть, боль?

— Ладно, мистер Харт. Делайте свое дело, а я будуделать свое. Надеюсь, мы не будем портить друг другу нервы, — пробормоталая и начала разбирать оставленные на столе инструкции. Да, работы хватало.Времени на раскачку не оставалось.

Куча скопилась большая, и я трудилась не поднимая головыпочти до пяти часов, начисто забыв обо всем, включая Гордона Харта.

Едва я успела нацедить чашечку кофе из стоявшей в холлекофеварки, как зазвонил телефон.

— Как дела? — Это была Джин Эдварде.

— О'кей. Но я чувствую себя как выжатый лимон. Целыйдень разбирала скопившиеся бумаги. Похоже, начинаю кое-что понимать.

— За один день? Неплохо. Вам сказали про завтрашнеесовещание?

— Да, спасибо. Гордон Харт специально зашел, чтобы меняпредупредить.

— Это большая честь. Как правило, он разговариваеттолько с Джоном Темплтоном и господом. Насчет господа я не уверена.

— Это меня не удивляет. Он настоящий…

— Не продолжайте, Джиллиан. Вы правы. Только ненаступайте ему на мозоли, и все будет в порядке. Он педант, конечно, никуда неденешься, но к себе относится куда требовательнее, чем к остальным. Взвалил наплечи тяжелую ношу и тащит ее много лет.

— Вы хотите сказать, что он пережил какую-то трагедию?

— Пока достаточно с вас. Мне пора бежать. Жду гостей.

Хорошо, Джин. До завтра, и спасибо за помощь. — Яположила трубку, раздумывая над странными словами Джин. Ладно, пережил Гордонтрагедию или нет, с уверенностью можно было сказать только одно: мужчина онвидный.

Я поглядела на часы и решила, что на сегодня хватит. Яобещала Сэм пиццу на ужин; кроме того, мне хотелось провести с ней несколькочасов перед сном.