В библиотеку вошел слуга с двумя стаканами охлажденного чаяна подносе (Ливермор незаметно исчез минуты две назад). Он не успел ещепокинуть комнату, как Эйб, нахмурившись еще больше, обратился к Лиз.

— Купу придется рассчитать прислугу. И я хочу, чтобы онсделал это сегодня же, — сказал он, и слуга с беспокойством покосился набухгалтера.

Перехватив этот взгляд, Лиз поспешила улыбнуться, чтобыуспокоить молодого человека. Это была ее обязанность: успокаивать, умиротворятьслуг и кредиторов — и платить по счетам. Правда, прислуге она всегда стараласьзаплатить в первую очередь, и все же несколько раз Лиз не смогла вовремядостать деньги и вынуждена была задержать зарплату на месяц или два. Прислуга,впрочем, никогда не выказывала недовольства. Сама Лиз не получала содержанияуже полгода, так как вся ее зарплата уходила на затыкание дыр в бюджетехозяина, но она не особенно переживала по этому поводу, хотя каждый раз ей былонелегко объяснить жениху, который у нее наконец появился, почему она стольковремени работает на Купа бесплатно.

Лиз знала, что возьмет свое, когда Куп снимется в рекламеили, возможно, сыграет эпизодическую роль в новом фильме, к тому же она моглапозволить себе быть терпеливой, так как, в отличие от своего босса, сумелаотложить кое-что на черный день. Тратить деньги ей было некогда и не на что,так как у Купа она жила фактически на всем готовом и могла экономить, да ипатрон был неизменно щедр к ней.

— Может, не стоит так спешить? — спросила Лиз, нескрывая беспокойства. — Слуги тяжело это воспримут.

Может быть, уменьшать количество работников постепенно?

— Куперу нечем им платить, Лиз, и ты это знаешь, —возразил ей Эйб. — У него нет денег. Я мог бы посоветовать ему продатьмашины и дом. За машины он много не выручит, но особняк… Если продать «Версаль»,мы сможем выкупить обе закладные, заплатить все долги, и даже после этого унего останется достаточно денег, чтобы купить роскошные апартаменты вБеверли-Хиллз и до конца дней своих жить припеваючи. Он снова будетсостоятельным человеком, Лиз.

Купа уже давно нельзя было назвать состоятельным, но Лиззнала, что продать «Версаль» для него было немыслимо. Дом стал частью егосамого, как рука или нога. Или как сердце. На протяжении четырех с лишнимдесятилетий «Версаль» оставался неотъемлемой составляющей его личности, и Купскорее бы умер, чем расстался с ним. Да и машины — она знала — он вряд лизахочет продать. Лиз, во всяком случае, не могла себе представить Купа за рулемкакого-то другого автомобиля, кроме «Роллс-Ройса» или «Бентли», — слишкомуж он сжился с образом, который создавал на протяжении всей своей карьеры вкино.

И в конечном итоге этот образ стал его главенствующим"я", подменив собой того Купера Уинслоу, которым он явился на свет.Во многом благодаря этому блестящему образу большинство людей даже неподозревали, что знаменитый Куп Уинслоу вот уже много лет находится встесненных финансовых обстоятельствах. Они были склонны считать, что он простонебрежно относится к своей бухгалтерии и забывает оплачивать счета. Нескольколет назад у него едва не возникли неприятности с Налоговым управлением, и Лизпришлось позаботиться о том, чтобы все деньги, которые Куп получил за съемки наодной из европейских студий, были незамедлительно перечислены в фискальныеорганы. Благодаря этому ей удалось на время снять все проблемы с налогами,однако в последнее время положение снова осложнилось. Сам Куп утверждал, чтоему нужна только одна звездная роль, чтобы рассчитаться со всеми долгами, и Лизнеоднократно повторяла эти слова Эйбу. Она всегда оправдывала, выгораживала,защищала своего патрона от недоброжелателей (читай — кредиторов), однако скаждым годом делать это ей становилось все труднее из-за безответственногоповедения самого Купа. Для него как будто вовсе не существовало никакихфинансовых проблем, и в этом — как прекрасно знали Эйб и Лиз — был весь КуперУинслоу.

Но теперь Эйб был сыт этими играми по горло.

— Купу семьдесят лет, — сказал он. — Вот ужепочти два года он не снимается, а последняя крупная роль в кино у него была впятьдесят — двадцать лет назад. Разумеется, если Куп начнет активнее сниматьсяв рекламе, его положение улучшится, но, честно говоря, ненамного. На рекламемного не заработаешь… во всяком случае, столько, сколько ему необходимо. И ябольше не собираюсь мириться с тем, как легкомысленно он относится к своемуположению.

Если в самое ближайшее время Куп не предпримет каких-торешительных шагов, он окажется в тюрьме.

Почти год Лиз оплачивала кредитные карточки с помощью другихкредитных карточек; Эйб об этом пронюхал и был возмущен. Были и другие счета,которые остались неоплаченными. И Лиз прекрасно об этом знала, однако у нее неукладывалось в голове, что Куп действительно может в конце концов угодить зарешетку.

Был почти час дня, когда Лиз, вызвав звонком Ливермора,попросила принести мистеру Бронстайну пару сандвичей и томатный сок. Сам мистерБронстайн выглядел к этому времени так, словно вот-вот начнет изрыгать дым,пепел и раскаленную лаву. Он был очень зол на Купа, и только преданность своемуделу удерживала его на месте. Эйб был исполнен решимости довести до конца дело,ради которого он сюда приехал, вне зависимости от того, будет Куп помогать емуили нет. Удивляло его только одно: как могла Лиз терпеть своегобезответственного патрона столько лет? Старый бухгалтер всегда подозревал, чтомежду Купом и его секретаршей существуют или существовали в прошлом интимныеотношения, и был бы очень удивлен, если бы кто-то сказал ему, что это не так.Куп был слишком умен, чтобы спать со своей секретаршей, да и Лиз не позволилабы себе ничего подобного. Она обожала босса много лет, но не собираласьложиться с ним в постель, да и Куп, высоко ценя их добрые дружеские отношения,никогда не просил ее ни о чем подобном. Прежде всего он был джентльменом;дружба и преданность были для него понятиями почти святыми, и Куп никогда непутал дружбу с сексом.

В половине второго Эйб доел последний сандвич и допил сок. Ксчастью, к этому моменту Лиз удалось втянуть его в разговор о последней игре«Доджерс» — любимой команды Эйба. Она знала, что старый бухгалтер страстнолюбит бейсбол, и воспользовалась этим обстоятельством, чтобы хоть немногоотвлечь его от финансовых прегрешений Купера Уинслоу. И это ей удалось. Лизобладала особым даром общаться с людьми. Эйб почти забыл о времени, и лишьбыстрый наклон головы Лиз, прислушивавшейся к хрусту гравия на подъезднойдорожке, заставил его замолчать.

— Что?..

— Вот, кажется, и Куп. — И Лиз улыбнулась Эйбу стаким видом, словно возвещала о прибытии царственной особы.

И в чем-то она была права. Куп хотя и приехал один, зато онсидел за рулем кремово-белого «Бентли Азур» с откидным верхом, который продавецлюбезно одолжил ему на несколько недель. Это была великолепная машина, и онаочень шла Купу. Впрочем, и без машины им невозможно было не залюбоваться. Купбез преувеличения был потрясающе красивым мужчиной. У него были тонкие, словноточеные черты лица, правильный подбородок с мужественной ямочкой, ярко-голубыеглаза, гладкая светлая кожа и чистый лоб. Седые волосы были уложены ваккуратную прическу, которая не растрепалась, даже несмотря на открытый верх«Бентли». Это, однако, нисколько не удивило Лиз, поскольку Купер — и не тольков ее глазах — всегда был эталоном, совершенством, образцом, сравняться скоторым не в силах был никто. Мужественный, элегантный, подтянутый, он в то жесамое время был наделен несравненным чувством внутренней свободы, котороеотличало его от живых манекенов, пытавшихся ему подражать. Куп редко выходил изсебя и почти никогда не волновался. В каждом его движении чувствовалсяврожденный аристократизм, который он отточил и развил, превратив в высокоеискусство. Родом Купер Уинслоу был из старинной нью-йоркской семьи, котораямогла похвастаться разветвленным генеалогическим древом — и почти полнымотсутствием денег, так что, когда он начинал свою карьеру, ничего, кроме имени,у него не было. Всего, что он достиг в жизни, Купер Уинслоу добился своимтрудом и талантом.