— Да-да, я помню: ты действительно говорил что-топодобное два года назад, но я-то еще здесь, не так ли? Я не разорился, не попалв тюрьму, не… Похоже, Эйб, тебе пора принимать таблетки для поднятия настроения,а то ты глядишь на вещи слишком уж мрачно… — Куп часто шутил, что Эйб Бронстайнвыглядит как гробовщик, да и одевается так же.

Конечно, он никогда не говорил этого вслух, во всякомслучае, не при Эйбе. Подобные вещи всегда раздражали Купа, но он не хотелсмущать Эйба обидными замечаниями.

— Вы серьезно насчет прислуги? — повторил он,поглядев сначала на Эйба, потом на Лиз, и секретарша утвердительно кивнула.

— Боюсь, Эйб совершенно прав, — сказалаона. — Ты тратишь огромные деньги на зарплату прислуге, а положениетаково, что… Я надеюсь, впрочем, что это только временно; пройдет сколько-томесяцев, и ты снова начнешь зарабатывать большие деньги. Тогда ты снова сможешьнанять горничных, садовников, повара… — Лиз всегда старалась подбодрить Купа,подать ему надежду. Ей страшно было даже подумать о том, что может случиться,если он вдруг лишится иллюзий, которые составляли основу его жизни.

— Но скажите же мне, как может горничная, да еще изСальвадора, справиться со всем хозяйством одна?! — воскликнул Куп, на лицекоторого появилось потрясенное выражение. Предложение Эйба по-прежнему казалосьему абсурдным.

— Ей не придется справляться со всем хозяйством, еслиты сдашь часть дома, — резонно заметил Эйб. — Это решает по крайнеймере одну проблему.

— Подумай сам. Куп, — вмешалась Лиз, — ты непользовался гостевым крылом почти два года, а флигель закрыт уже тригода. — Она говорила таким голосом, каким матери уговаривают своих малышейрасстаться со старыми игрушками или доесть кашу. — Ты и не заметишь, чтотам кто-то живет!

— Но я вовсе не хочу, чтобы там кто-то жил! —возразил Купер. — Почему я должен пускать в свой дом посторонних людей?

— Потому что ты хочешь сохранить «Версаль» — вотпочему, — ответил Эйб. — В противном случае можешь с нимраспрощаться. Я не шучу. Куп!

— Ладно, я подумаю, — уклончиво ответил Куп. Все,что до сих пор говорили Лиз и Эйб, он не воспринимал всерьез.

Интересно, размышлял Куп, что за жизнь у него будет, еслистарый скупердяй действительно уволит всех слуг? Кто будет гладить ему рубашки,чистить костюмы, убираться, ухаживать за садом, готовить?

— А что, готовить себе завтраки, обеды и ужины я теперьдолжен сам? — язвительно осведомился он.

— Судя по твоим кредитным карточкам, — холоднопарировал Эйб, — ты слишком часто обедаешь и ужинаешь в ресторанах, чтобыэтот вопрос действительно имел для тебя существенное значение. Ты и незаметишь, что у тебя больше нет повара. То же касается и остальных. Ну а насчетуборки… Раз в месяц можно вызывать людей из бюро добрых услуг.

— Прекрасно! Может быть, лучше сразу обратиться вближайшую тюрьму — пусть время от времени присылают нам команду заключенных.Это обойдется еще дешевле, Эйб! — В глазах Купа вспыхнул шутливый огонек,и старый бухгалтер в отчаянии воздел руки.

— С тобой просто невозможно иметь дело! —воскликнул он. — Ты совершенно не слушаешь, что тебе говорят. Положениеотчаянное. Куп, я обязан принять меры. Я уже подписал чеки для слуг. Выходноепособие для всего штата составило кругленькую сумму, но это, к счастью, последняятрата.

— Я свяжусь с риелторским агентством впонедельник, — тихо добавила Лиз. Ей ужасно не хотелось еще большерасстраивать Купа, но выхода не было. Не могла же она сдать флигель и гостевоекрыло без его ведома! В глубине души Лиз, впрочем, считала, что Эйбу пришла вголову очень неплохая идея. Куп редко пользовался гостевым крылом, а профлигель у ворот он вообще не вспоминал уже лет пять.

Между тем оба были прекрасно обставлены и могли приноситьдействительно неплохие деньги. Возможно, если Куп сдаст их, он в конце концовсумеет выкарабкаться, к тому же у него просто не было выхода, посколькурасстаться с домом было выше его сил.

— Ну хорошо, хорошо, — неожиданно согласилсяКупер.

Очевидно, он наконец воспринял вещи реально. — Можетесдать флигель и гостевое крыло, только смотрите, чтобы в моем доме не поселилсякакой-нибудь маньяк-убийца.

Кроме этого, у меня есть еще условие: никаких детей и собак.И вообще я хочу, чтобы моими арендаторами были женщины, привлекательныеженщины, желательно — не старше двадцати восьми. Отсматривать кандидаток я будусам… — Он ухмыльнулся, но Лиз поняла, что Куп почти согласен. Она была рада,что он не стал упрямиться, но про себя решила — нужно постараться поскореенайти жильцов, пока он не передумал.

— У тебя все? — спросил Куп у Эйба и поднялся,давая понять, что на сегодня с него хватит. В самом деле, у него давно не былоподобных столкновений с реальностью, и он был сыт по горло. Лиз видела — еепатрону очень хочется, чтобы бухгалтер поскорее убрался. Эйб, по-видимому, тожерешил, что перегибать палку не стоит.

— На сегодня все, — ответил он и тожевстал. — Постарайся не забыть мои слова. Куп. Обещай, что не будешь ничегопокупать!

— Обещаю и даже клянусь. Буду ходить в дырявых носках ибелье, лишь бы твоя душенька была довольна!

На это Эйб ничего не ответил, молча подошел к Ливермору ивручил ему конверты, которые предварительно достал из кейса, и попросил раздатьих слугам. Всем им, не исключая самого дворецкого, предстояло искать себе новыеместа.

— Какой упрямый старикашка, — с улыбкой сказалКуп, когда Эйб вышел. — Должно быть, у него было трудное детство. Готовспорить: отец драл его ремнем за малейшую провинность, и он вымещал зло намухах, обрывая им крылья. Бедный, бедный старина Эйб! Как, жаль, что он холости у него нет никого, кто выбросил бы эти его ужасные костюмы!

— Он желает тебе только добра, Куп, — вступиласьЛиз. — Я понимаю — разговор был нелегкий, но положение действительноугрожающее. Ты не волнуйся. В оставшиеся две недели я постараюсь как следуетподготовить Палому. Быть может, Ливермор даже успеет научить ее следить затвоими костюмами.

— Меня просто в дрожь бросает, когда я думаю о том, чтос ними теперь будет! Предупреди ее, по крайней мере, что мужские костюмы нельзястирать в стиральных машинах и кипятить их тоже нельзя. Впрочем, вряд ли отваших этих действий будет толк… — Куп обиженно фыркнул. — Как думаешь, неподаться ли мне в комические актеры? Впрочем, в костюмах, за которыми следитПалома Вальдес, меня не возьмут даже клоуном в бродячий цирк! — Он перевелдух и добавил почти спокойно:

— А может, оно и к лучшему…

Одно могу сказать: теперь, когда в «Версале» останемсятолько ты, я и Палома, здесь будет гораздо тише и… — Он осекся, заметиввыражение глаз Лиз. — Что случилось? Неужели этот старый мухомор уволил итебя?!

В его голосе прорвались нотки самой настоящей паники, и Лизв который уже раз почувствовала, как от жалости ее сердце буквально рвется начасти. Ей потребовалось время, прежде чем она нашла в себе силы ответить.