– Ну-у-у, зна-а-аешь.., немного. – Она расширила глаза,пытаясь намекнуть, что мало говорит, но многое имеет в виду. На самом делеДжесси даже не знала, боится ли она старой Тьфу-Тьфу или нет, однако всегдасчитала миссис Жилетт нудной старой каргой, и ей вовсе не хотелось встречать,может быть, единственное в жизни полное солнечное затмение в ее компании, темболее что вполне могла организовать дело так, чтобы встретить затмение с отцом,которого обожала.

Джесси оценила этот скептицизм и отметила, что он былдружественным, возможно, даже несколько конспиративным. Она улыбнулась идобавила:

– Но я также хочу побыть с тобой. Он поднял ее ладонь кгубам и поцеловал пальчики, как настоящий парижанин. В тот день он не брился –он часто не брился, когда был за городом, – и прикосновение грубой щетиныотозвалось мурашками на коже ее рук и спины.

– Comme tu es douce, – сказал он. – Ма jolie demoiselle. Jet'aime «Какая ты нежная, моя дорогая мадемуазель. Я тебя люблю (фр.)».

Она захихикала, не понимая его корявого французского, новнезапно поняв, что все получится именно так, как она хочет.

– Это будет прекрасно. – сказала она счастливо, – только мывдвоем. Я могу приготовить ранний ужин, и ты съешь его прямо тут, на веранде.

Он усмехнулся:

– Eclipse Burgers a deux «Гамбургеры для двоих? (фр.)»?

Она кивнула, засмеялась и в восторге захлопала в ладоши.

Потом отец сказал нечто странное, поразившее ее, потому чтоон не был человеком, который обращает особое внимание на одежду и моду:

– А ты могла бы надеть твое чудное новое летнее платье.

– Конечно, если ты хочешь, – сказала она, хотя она ужерешила про себя, что попросит маму поменять это летнее платье. Вообще-то онодовольно красивое, но слишком тесное. Мама заказала его у «Сирс»,руководствуясь в основном интуицией и надеждой, что если прибавить на авосьодин размер к прошлогоднему, то платье будет в самый раз. На самом деле онаросла, особенно в некоторых местах, гораздо быстрее… Но если папе оно нравится,то она наденет его.

Отец проявил живую заинтересованность и подтолкнул дело сам.Начал тем же вечером, предложив жене после обеда (с парой бокалов красноговина), чтобы Джесси исключили из группы, которая завтра будет наблюдатьзатмение с горы Вашингтон. Большинство соседей по коттеджам ехали туда: сразуже после Дня поминовения они стали собираться и обсуждать вопрос о том, где икак лучше наблюдать грядущее природное явление (это была обычная летняяболтовня за коктейлями), и они даже присвоили себе название:

«Даркскорские почитатели солнца». Эти почитатели солнцаарендовали один из мини-автобусов районной школы, чтобы совершить на немпоездку на вершину одной из самых высоких гор Нью-Гэмпшира, оборудованнуюспециальными кабинами с солнечными очками и биноклями, отражателями икинокамерами со светофильтрами.., и шампанским, разумеется. Для матери и сестрыДжесси все это соответствовало определению самого тонкого и изощренногоудовольствия. А Джесси находила все это довольно скучным.., и это еще до того,как в компанию была включена Тьфу-Тьфу.

Она вышла на веранду после ужина вечером 19-го будто быпочитать книгу С. Льюиса «Молчащая планета». Ее истинное намерение было взначительной степени менее интеллектуальное: послушать, как отец станетизлагать свои – а точнее, их – планы и, если понадобится, помочь ему. Уже давноони с Мэдди знали об особых акустических свойствах комбинации гостиной истоловой в летнем коттедже, что, вероятно, объяснялось высокими потолками.Джесси предполагала, что даже Уилл знает о том, как передается звук из комнатна веранду. Видимо, только родители не ведали, что комнаты отличнопрослушиваются, и большинство важнейших решений, которые они принимали,потягивая послеобеденный коньяк или кофе, были известны (по крайней мере ихдочерям) задолго до того, когда поступят соответствующие распоряжения.

Джесси заметила, что держит Льюиса вверх ногами, и поспешилаисправить положение, прежде чем Мэдди подойдет и подтолкнет ее в бок со смехом.Она чувствовала за собой некоторую вину, потому что эта молчаливая поддержкаболее походила на простое подслушивание, однако не настолько уж она виновата,чтобы остановиться. В конце концов не под кроватью же она прячется, она сидитсебе тут на виду под яркими лучами заходящего солнца. Джесси смотрела пустымиглазами в книгу и размышляла о том, бывают ли затмения на Марсе, а если бывают,то есть ли там марсиане, которые могли бы эти затмения наблюдать. В принципе,если ее родители полагают, что их никто не слышит, когда они сидят там иболтают, разве это ее вина? И что же, следует пойти и сказать им об этом?

– Я так не думаю, – промурлыкала она голосом Элизабет Тэйлориз «Кошки на раскаленной крыше» и затем сложила руки с усмешкой Моны-Лизы.Джесси рассчитала, что в данное время может также не опасаться вмешательствастаршей сестры: она слышала, как Уилл и Мэдди вполне добродушно болтают закакой-то игрой внизу.

– Я не думаю, что девочка что-то потеряет, если останетсятут завтра со мной, – непринужденно говорил в это время в комнате отец.

– Конечно, – отвечала мать Джесси, – однако она то же самоеувидит, только лучше, если поедет со всеми вместе, не правда ли? Она совсемстала папиной дочкой.

– На той неделе Джесси ездила с тобой и Уиллом в кукольныйтеатр. Помнишь, ты рассказала мне, что, когда отошла за покупками, она осталасьс Уиллом и даже купила ему мороженое по собственной инициативе?

– Ну, для нашей Джесси это не было самопожертвованием. –возразила Салли несколько мрачно.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что она поехала в кукольный театр потому,что хотела туда поехать, и позаботилась об Уилле тоже потому, что сама хотеламороженого!

– А почему, – спросил отец, – тебя это так беспокоит? Это жебыло не во вред другим! Она развивает социальное семейное сознание, понимаешь,милая? Нельзя же ее за это наказывать!

– Не дави на меня. Том. Ты прекрасно понимаешь, о чем яговорю.

Тут мрачность матери уступила более привычному тону,безнадежности. Этот тон как бы вопрошал: разве вы можете понять то, о чем яговорю? Особенно ты, ведь ты мужчина…

За последние годы Джесси улавливала эту интонацию все чаще.Она понимала, что, вероятно, это объясняется тем, что она сама растет и слышити видит все больше, однако, несомненно, и тон этот появлялся у матери все чаще.Джесси никак не могла понять, отчего отцовская логика вызывает у матери такуюреакцию.

– Нет. На этот раз не понимаю, дорогая. Это ведь наш летнийотпуск, не правда ли? А я всегда считал, что, когда люди отдыхают, они могутделать то, что хотят, и проводить время с теми, с кем хотят. При условии, чтоэто не во вред другим. По-моему, так.