– Почему же ты боишься белок? Они вроде бы дерутсятолько с людьми.

– Все не так просто, – задумался он. – Ксожалению.

Цири долго молчала, покусывая нижнюю губу и морща носик.Потом сказала:

– Знаю. Белки борются за свободу. А ты хоть икраснолюд, но работаешь в специальной секретной службе короля Хенсельта иходишь как пес на поводке у человеков.

Ярпен хмыкнул, утер нос рукавом и выглянул с козел,проверяя, не подъехал ли Венцк слишком близко. Но комиссар, занятый беседой сГеральтом, был далеко.

– Слух у тебя что надо, деваха, прям как усурка, – широко ухмыльнулся он. – Да ты и попонятливее тех, кому народу написано рожать детей, варить похлебки да прясть. Тебе кажется, будто тызнаешь все? Это потому, что ты еще ребенок. Не делай дурашливых рожиц, годковтебе это не прибавит, только становишься еще некрасивее, чем обычно. Удачно,признаю, ты поняла скоя’таэлей, понравилось тебе это словцо. Знаешь, почему тытак хорошо их понимаешь? Потому что скоя’таэли тоже вроде детишек. Шпань,которая не понимает, что ее подзуживают, науськивают, что кто-то использует ихребячью дурость, подкармливая сказочками о свободе.

– Но ведь они действительно борются за свободу. –Цири подняла голову, взглянула на краснолюда широко раскрытыми зеленымиглазами. – Как дриады в лесу Брокилон. Они убивают людей, потому что люди…некоторые люди творят им зло. Потому что когда-то это была ваша земля,краснолюдов и эльфов и этих, как их, низушков, гномов и других… А теперь тутпоселились люди, вот эльфы и…

– Эльфы! – фыркнул Ярпен. – Уж если бытьточным, как раз они-то тут такие не пришей кобыле хвост, как и вы, люди, хоть иприбыли на своих белых кораблях за добрых тысячу лет до вас. Теперь-то онинаперебой лезут со своей дружбой, теперь-то мы братья, теперь-то лыбятся,болтают: «Мы сородичи, побратимы, Мы Старшие Народы». А раньше ети их… хм, хм…Раньше-то у нас мимо ушей свистели их стрелы, когда мы…

– Так первыми в мире были краснолюды?

– Если быть точными – гномы. В этой части света. Потомучто мир невообразимо велик, Цири.

– Знаю. Я видела карту…

– Не могла ты видеть. Никто еще не нарисовал такой карты,и сомневаюсь, что это вскоре случится. Никто не знает, что лежит там, заОгненными горами и Великим морем. Даже эльфы, хотя и похваляются, мол, знаютвсе. Ни хрена они не знают, поверь мне…

– Хм… А теперь… Ведь людей гораздо больше, чем… чемвас.

– Потому что плодитесь вы как кролики, –скрежетнул зубами краснолюд. – Ничего вам не надо, только бы трахатьсявкруг, без разбора, с кем попало и где попало. А вашим бабам стоит сесть мужикуна штаны, как живот вздувается… Ну, чего покраснела, ровно мак полевой? Хотелапонять? Вот тебе голая правда и верная история мира, которым владеет тот, ктоудачнее разделывает другим черепа и быстрее накачивает своих баб. А с вами,людьми, трудно конкурировать как в смертоубийстве, так и в… траханье…

– Ярпен, – холодно сказал Геральт, подъехав наПлотве. – Сдержись немного, будь любезен, в выборе слов. А ты, Цири,перестань играть в возницу, загляни к Трисс, проверь, не проснулась ли и ненадо ли ей чего.

– Давно уже проснулась, – проговорила слабымголосом чародейка из глубины фуры. – Но не хотела… прерывать очень,поверь, любопытную беседу. Не мешай, Геральт. Хотелось бы… побольше узнать овлиянии траханья на прогресс общества.

* * *

– Можно согреть немного воды? Трисс хочет умыться.

– Валяй, – разрешил Ярпен Зигрин. – Ксавьер,сыми вертел с огня, наш заяц готов. Давай котел, Цири. Ого! Полный до краев!Одна притащила от ручья такую тяжесть?

– Я сильная.

Старший из братьев Дальбергов прыснул.

– Не суди по внешности, Паулье, – серьезно сказалЯрпен, ловко разделывая обжаренного зайца на порции. – Не над чемсмеяться. Она девица щупленькая, верно, но, вижу, крепенькая и выносливая. Онанавроде кожаного ремня: тонкий, а руками не разорвешь. Да и повесишься – тожевыдержит.

Никто не засмеялся. Цири подошла к развалившимся вокругкостра краснолюдам. На этот раз Ярпен Зигрин и четверка его парней развелисобственный костер, потому что зайцем, которого подстрелил Ксавьер Моран,делиться не собирались. Им самим едва хватало на один, ну два укуса.

– Подкинь-ка в огонь, – сказал Ярпен, облизываяпальцы. – Вода шибчей закипит.

– Вода – дурь, – заметил Реган Дальберг, выплюнувкосточку. – Мытье хворой токмо навредить может. Да и здоровому тожить.Помните старого Шрадера? Жена ему однажды велела помыться, и вскорости послетого помер Шрадер-то.

– Потому как бешеный пес покусал.

– А не мылся б, то и пес не покусал бы.

– Я тоже думаю, – заметила Цири, проверяя пальцемтемпературу воды в котле, – что ежедневно мыться – это уж слишком. НоТрисс просит, а однажды даже заплакала… Вот мы с Геральтом и…

– Знаем, – кивнул старший Дальберг. – Но то,что ведьмак… Никак надивиться не могу. Эй, Зигрин, ежели б у тебя была баба, тыбы мыл ее и чесал? Носил бы на руках в кусты, чтобы она…

– Заткнись, Паулье, – прервал Ярпен. – Ты проведьмака не того… Это порядочный мужик.

– А я чего? Я ничего. Удивляюсь токмо…

– Трисс, – задиристо вставила Цири, – вовсене его баба.

– Тем больше удивляюсь.

– Тем больший ты дуб, стало быть, – подвел итогЯрпен. – Цири, отлей малость воды на кипяток, запарим чародейке ещешафрана с маком. Сегодня ей вроде получшало? А?

– Пожалуй, – буркнул Янник Брасс. – Ради неепришлось задерживать обоз всего шесть разов. Я, конечным делом, знаю, нельзяотказывать в помощи на тракте, дурак тот, кто мыслит иначе. А кто откажет, тотвоще сверхдурак и подлый сукин сын. Но слишком уж долго мы в этих лесахтопчемся, слишком долго, говорю вам. Искушаем судьбу, холера, слишком уж мысудьбу испытываем, парни. Тут опасно. Скоя’таэли…

– Сплюнь, Янник.

– Тьфу, тьфу. Ярпен, я драки не боюсь, и кровь лить невпервой, но… Ежели придет дело драться со своими… Мать их! Почему это намвыпало? Этот засратый груз должна сопровождать засратая сотняга конных, не мы.Чтоб черти побрали умников из Ард Каррайга, чтоб их…

– Заткнись, говорю. Давай лучше горшок с кашей.Зайчатинкой, мать его так, червячка заморили, теперь надо чего-нибудь съесть.Цири, поешь с нами?

– Конечно.