– Я отлично слышал и записал имя, но теперь надо отчество, –слишком ласково заулыбался врач, – не волнуйтесь, если забыли, сейчасвспомните. Ну…

– Александр Михайлович, – тупо повторил Дегтярев.

– Ай-яй-яй, – покачал головой врач, – еще разок! Нуте-с, какименовали вашего папеньку? Ну? Ну? Ну?

– Михаил Петрович, – после небольшого колебания заявилполковник.

– Значит, его отчество?

– Петрович!

– Вот видите, – удовлетворенно закивал эскулап, – вот иславно! Так и запишем в анкете! Никогда не стоит пугаться потери памяти. Вконце концов, если забудете все, даже интересно потом заново вспоминать!

– Погодите, – влезла я в дивную беседу. – Человека накровати звать Дегтярев Александр Михайлович. Вы сейчас неправильно указалиданные.

Доктор глянул на листок.

– Не путайте меня. Дегтярев Александр Михайлович осуществилвызов психиатра, а болен Дегтярев Михаил Петрович!

– Он давно умер! – подпрыгнул полковник.

– Кто? – вытаращил глаза врач.

– Михаил Петрович!

– Что вы говорите! – затряс головой эскулап. – Ну надо же!Во всем пробки виноваты! Водители теперь пошли хамы, машину со спецсигналом непропускают! Примите мои глубочайшие соболезнования, я мчался сюда, движимыйискренним желанием помочь страдающему человеку, но опоздал! Смерть до прибытиядля многих врачей рутина, но для меня трагедия!

– Михаил Петрович скончался давно, – попыталась я внестиясность.

– Когда? – повернул голову врач.

– Не знаю, – пожала я плечами, – мы не встречались.

– Но он утверждает обратное, – ткнул в полковника психиатр.

– Вас как зовут? – решила я ближе познакомиться с полоумнымдоктором.

– Э… э… как Моцарта, – неожиданно ответил врач.

– Вольфганг Амадей? – вытаращила я глаза.

– Петр Ильич, – внезапно заявила молчавшая до сих пормедсестра.

– Но это Чайковский, – растерялась я.

– Верно, верно, – замахал руками врач, – я путаюкомпозиторов. Ха-ха-ха! Бывает. Не обо мне речь. Начнем сначала. Кто болен? Какего фамилия?

– Дегтярев, – бормотнул полковник.

– Имя?

– Александр, – живо ответила я.

– Отчество?

– Михайлович, – простонал толстяк.

– Ой, как интересно, – обрадовался Петр Ильич, – и вызывалнас тоже Дегтярев Александр Михайлович! А кто умер? И куда подевался МихаилПетрович?

Полковник начал багроветь, а я быстро сообщила:

– Он внизу кофе пьет!

– С ума сошла! – подскочил Дегтярев. – Отец давно накладбище лежит!

– Значит, Михаилом Петровичем займемся позже, – склонилголову набок доктор.

– Да, да, – закивала я.

– Сначала разберемся с тем, кто лежит на диване? – уточнилврач.

– Верно, – восхитилась я.

– Отлично, фамилия?

Я икнула.

– Дегтярев.

– Имя?

– Александр.

– Отчество?

– Петрович, – вырвалось у меня.

– О! У нас уже третий Дегтярев! – обрадовался Петр Ильич. –Александр Михайлович, Александр Петрович и Михаил Петрович. Семья! Я давнозаметил, что психические сбои заложены генетикой.

Я вспотела, полковник затравленно смотрел на эскулапа,медсестра открыла чемоданчик, вытащила из него пузырек, накапала из него встеклянный стаканчик, лихо выпила микстуру и сказала:

– Петр Ильич, не заморачивайтесь! Это у нас последний вызов!Оформляйте их группой.

– Молодец, Мариночка, – похвалил врач, – верно. Едем дальшепо анкете. Ваш пол!

– Чей? – проблеял полковник.

– А кто у нас заболел? – засюсюкал Петр Ильич. – Мальчик?Девочка?

– Дедушка, – хихикнула я.

– Мужчина, – буркнул Дегтярев, – неужели не видно?

– Первичные признаки, позволяющие сделать вывод о вашейполовой принадлежности, скрыты одеялом, – высказался врач.

– Ну ваще! – только и сумел ответить Дегтярев.

– Раса? – вдруг спросил доктор.

– Чего? – насторожился толстяк.

Я откашлялась.

– Насколько понимаю, надо сообщить о цвете кожи! Странный,неполиткорректный вопрос!

– Это для диссертации, – бесхитростно пояснил Петр Ильич, –я собираю материал для докторской, скоро защита, тема «Влияние постсиндромногосдавливания субъекта в момент особой психической напряженности и когнитивнойраздражительности объекта изучаемой ситуации».[6]

Я затрясла головой.

– Меня никто не сдавливал, – испугался полковник.

– Так еще все впереди, – сказал Петр Ильич, – ещепопадетесь! Ну да что мы все впустую болтаем. На что жалуетесь?

– Пусть она выйдет! – жалобно попросил толстяк.

– Посторонние, покиньте помещение, – велел Петр Ильич.

Я дернула плечами.

– Пожалуйста!

– И плотно закрой дверь, – крикнул Дегтярев, – а то встану ипроверю, как захлопнула!

– Конечно, – совершенно спокойно ответила я и громкостукнула створкой о косяк.

Никогда не подслушиваю чужие разговоры, ну разве только всамых крайних случаях, и сейчас настал именно такой. Что хочет скрыть от меняполковник? Зачем он вызвал кандидата сумасшедших наук? Есть замечательныйспособ узнать подробности! Наивный Дегтярев полагает, что подслушать можнотолько из коридора! О, как он ошибается. В его спальне есть камин, второйстороной он выходит в библиотеку. Если сесть там в кресло, то будет замечательнослышно все, о чем говорят в соседней комнате.