Сама Лиз не понимала, что это за жизнь такая, но она тут жеподумала, что для нее прошедшие девять месяцев тоже не были жизнью в полномсмысле этого слова. Только дети и работа — и ничего больше, так как же онаможет осуждать Дика?

В конце концов она заснула, и ей приснился Джек.

Он что-то говорил, но она не могла разобрать — что.

Тогда он вскинул руку, словно предостерегая ее: Джек указывалкуда-то за спину Лиз. Она обернулась, чтобы посмотреть, что там такое, иувидела облицованный голубым кафелем бассейн с трамплином для прыжков. Натрамплине стоял Питер. На ее глазах он раскачался и прыгнул в бассейн внизголовой, а Лиз вдруг поняла, что в бассейне нет воды! Она хотела крикнуть, нокрик застрял в горле. Лиз в ужасе проснулась, задыхаясь и обливаясь холоднымпотом.

Первые несколько мгновений она лежала, стараясь унятьсердцебиение. Острое чувство потери, которое она всегда испытывала, когдапросыпалась, охватило ее сегодня. До сих пор ей еще ни разу не удавалосьизбежать этого. В первые секунды Лиз не понимала, в чем дело. Она толькочувствовала — случилось что-то, страшное. Потом приходила внезапная, как удар,мысль: «Джек умер!» — и перед ее мысленным взором начинали разворачиватьсяпустые, серые дни, которые она прожила без него. Эта история повторялась чутьли не каждый день. Из-за нее Лиз терпеть не могла просыпаться, а проснувшись —спешила встать и заняться делами, которые до некоторой степени заслоняли от неебеспощадную реальность и притупляли боль.

Так и сегодня — едва почувствовав, что сердце больше негрозит вырваться из груди, Лиз поскорее встала с кровати и принялась приводитьсебя в порядок. Она причесала волосы, умылась и вычистила зубы, но все равнопродолжала чувствовать себя неопрятной и грязной. С этим ощущением Лиз ничегоподелать не могла и, кое-как разгладив на себе измятый спортивный костюм,поспешила к Питеру.

Когда она вошла в палату, Питер уже проснулся. На завтракему принесли овсяную кашу, и когда Лиз присела на краешек койки, чтобыпокормить его с ложечки, Питер скорчил ужасную гримасу.

— Бр-р-р! — проговорил он, проглотив первуюложку. — Ну и гадость!

— Ну-ну, Питер, будь хорошим мальчиком, —уговаривала Лиз, но он лишь крепко сжал зубы и зажмурился, словно ему былосемь, а не семнадцать.

— Не буду я это есть! — заявил он упрямо, и Лизневольно рассмеялась — до Того потешно он при этом выглядел.

— Чего же ты хочешь? — спросила она.

— Я хочу вафель. Твоих вафель, и со сгущенкой, —капризничал Питер. Лиз не пекла вафель с тех пор, как умер Джек. Она просто немогла заставить себя сделать это, и дети ее понимали. Никто из них даже непросил ее испечь вафли, хотя все они ужасно их любили, но сегодня Питер словно забылоб этом негласном уговоре.

— И бекон. Пожарь мне лучше бекона, — добавилон. — Ненавижу овсянку.

— Я знаю, — терпеливо сказала Лиз. — Можетбыть, с сегодняшнего дня тебе разрешат есть нормальную пищу. Я поговорю сдоктором Вебстером, но сейчас ты должен съесть кашку.

— С Диком? — Питер неожиданно как-то особеннолукаво улыбнулся. — Я думаю, он разрешит. По-моему, он к тебе неровнодышит.

От такого заявления Лиз опешила и едва не опрокинула тарелкуему на грудь. «Ничего себе. Должно быть, — подумала она, — яослышалась. А может быть, Питер неудачно выразился».

— Он мне тоже симпатичен, — спокойно сказалаона. — Дик Вебстер опытный, квалифицированный врач, к тому же он спас тебежизнь. Я ему очень благодарна.

— Да нет, я хотел сказать — ты ему нравишься. Какженщина. Я видел, как он смотрел на тебя вчера.

— А я вижу, что ты бредишь, — парировалаЛиз. — Должно быть, у тебя это от голода. Ну-ка ешь кашу, иначе япожалуюсь сиделкам, и они снова станут вливать в тебя бульон через трубочку.

Питер фыркнул.

— Что ты будешь делать, если Дик пригласит тебя насвидание? — поинтересовался он.

— Не говори глупости, — отрезала Лиз. — Дик —взрослый человек, а не какой-нибудь Ромео из старших классов. Похоже, тыздорово поглупел с тех пор, как ударился головой. Придется, наверное,попросить, чтобы тебе сделали операцию, а то у тебя совсем мозгинабекрень! — Она говорила строгим, почти сердитым тоном, но на самом делеЛиз была очень довольна.

Питер пытался шутить, а это значило, что он находится вотличном расположении духа. Что же касалось того, что он говорил о ней и оДике, то Лиз это почти не тронуло. Да, Дик Вебстер казался вполне"приличным человеком, и поговорить с ним было очень приятно, однако это ровнымсчетом ничего не значило.

— Так ты пойдешь к нему на свидание или нет? —продолжал подначивать ее Питер, и Лиз рассмеялась Она и не думала принимать егослова всерьез.

— Нет, не пойду, — ответила она. — Я не изтех, кто встречается с кем попало. Дик Вебстер не интересует меня, а я неинтересую его, так что перестань заниматься сводничеством. Постарайся лучшепоскорее поправиться.

Потом она поехала в офис. Пока ее не было. Джин весьмауспешно отражала натиск клиентов и коллег, так что неотложных дел у Лизоказалось на удивление мало. Помогло и то, что стояла отпускная пора и многиеуехали из города до Дня труда.

Разобравшись с текущими делами и сделав пару звонков, Лизотправилась домой, чтобы повидаться с детьми и пообедать. Несколько раз оназвонила Питеру, который был в прекрасном настроении — к нему пришли несколькоприятелей, которые принесли сандвичи, пиццу и жареную картошку. С Джессикой Питрасстался еще в июне, так что сейчас у него не было девушки, которая могла быза ним ухаживать, но друзьям он был рад.

— Ладно. Не буду мешать, — сказала Лиз. Затемпозвонила сначала Виктории, а потом и своей матери.

Они обе знали о происшествии с Питером, и Лиз была рада, чтоможет сообщить им приятные новости. Правда, ее мать, как обычно, сделаланесколько мрачных пророчеств относительно неизвестных и неизбежных осложнений ипоследствий сотрясения мозга, но даже это не могло испортить Лиз настроения.Что касалось Виктории, то она просто спросила, чем она может помочь. Лиз былаблагодарна подруге за внимание, однако помочь ей пока не мог никто. Тем неменее ей было приятно слышать голос подруги — болтая с ней о всякой всячине,Лиз чувствовала, как отпускает напряжение, владевшее ею с самого утра.

Поговорив по телефону, Лиз приняла горячий душ, а потомстала собираться обратно в больницу. Сегодня с ней должен был поехать Джеми —девочек она просила подождать хотя бы денек, хорошо зная, что своимибесконечными вопросами, смехом и суетой они способны уморить и здорового. НоДжеми поездка в больницу была очень нужна. Ему все еще хотелось увидеть братасвоими глазами и убедиться, что ему ничто не грозит.

По дороге Джеми сосредоточенно молчал и глядел тольковперед, зажав ладошки между коленями. Когда они уже сворачивали на стоянку, оннаконец посмотрел на мать и спросил: