— Если ты копнешь поглубже, ты обнаружишь, что она былавозвращена, так что не трать больше времени на досье. У тебя и так есть работа.

В дверь коротко постучали, и после этого немедленнопоявилась элегантная секретарша:

— Аудиторы из Нью-Йорка. А еще два репортера из местныхгазет спрашивают о запланированных интервью, и срочный звонок из Цюриха.

— Проводите аудиторов в комнату для совещаний, а репортерыпусть приходят через месяц, скажите, сейчас это некстати. Я перезвоню в Цюрихпозже.

Кивнув, секретарша удалилась, и ее юбка пленительно обвиваладлинные, стройные ноги.

Мигель проводил девушку глазами, и его лицо выразиловосторг.

— Знаешь, твой отец хорошо разбирался в секретаршах. Элиспросто изумительна, — заметил он тоном беспристрастного эстета.

Рамон отпер массивный стол и, не отвечая, вытащил тритяжелые папки с грифом «Конфиденциально».

— Кстати, о красивых женщинах, — продолжал Мигель с деланнымбезразличием, упаковывая бумаги и собираясь уходить. — Когда я смогупознакомиться с дочерью бакалейщика?

Дотянувшись до селектора, Рамон нажал кнопку и продиктовалинструкции Элис:

— Пусть Дэвид и Рамирес подъедут. Когда они появятся,отправьте их в комнату для совещаний к аудиторам. — Помолчав, Рамон произнес,все еще внимательно изучая документы:

— О какой дочери бакалейщика идет речь?

Мигель широко раскрыл глаза:

— О той, которую ты привез из Штатов. Эдуарде говорит, чтоона действительно хороша. Зная, как он не любит американских женщин, надодумать, что она чрезвычайно красива. Он сказал, что она — дочь бакалейщика.

— Дочь?.. — На мгновение лицо Рамона стало озадаченным,затем твердая линия его подбородка медленно расслабилась. Его глаза, холодные ижесткие, вспыхнули теплом, и необъяснимая улыбка коснулась его сурового рта. —Кэти, — громко произнес он. — Он говорит о Кэти. — Откинувшись на спинкукресла, Рамон прикрыл глаза. — Как я мог забыть, что здесь Кэти? — Глядя наМигеля из-под полуприкрытых век, Рамон сказал с кривой улыбкой:

— Кэти — дочь богатого американца, который владеет большойсетью супермаркетов. Вчера я прилетел с ней из Штатов. Она будет жить уГабриэлы и Эдуарде в течение двух недель, пока мы не поженимся.

Пока Рамон кратко объяснял, почему ввел Кэти в заблуждение,Мигель снова уселся в кресло, которое он только что собирался покинуть. Онпотряс головой:

— Dios mio, я подумал, что она твоя любовница.

— Эдуарде знает, что нет. Он действительно недолюбливаетамериканских женщин и думает, что я изменю свое решение жениться на ней. Междутем, из уважения ко мне, он относится к ней как к гостье и не обсуждает с неймое прошлое.

— Но вся деревня сплетничает о твоем возвращении. Твоя Кэтинепременно узнает кой-какие сплетни.

— Услышит сплетни? Кэти не говорит по-испански. Поднявшисьиз кресла, Мигель бросил печальный взгляд на Рамона:

— Что касается членов моей семьи, они все говорятпо-английски, и младший может нечаянно подставить тебя.

— Только лишь твои родители, Габриэла и ее муж помнят свойанглийский, — сухо заметил Рамон. — До сегодняшнего дня твои братья и сестрызнали только испанский.

— Рамон, надеюсь, больше тебе нечем меня удивить?

— Я хочу, чтобы ты был моим шафером. Мигель угрюмоулыбнулся:

— Это меня не удивляет. Я всегда надеялся быть твоимшафером, ты ведь прилетел из Афин, чтобы быть моим. — Он протянул руку черезстол:

— Прими мои поздравления, друг.

Его твердое рукопожатие выразило и удовольствие, иневысказанное сожаление по поводу финансовых потерь Рамона.

— Я вернусь к работе над бумагами твоего отца.

Зазвонил внутренний телефон, и голос секретарши сообщил, чтодва поверенных, которых Рамон вызвал, ожидают его в комнате для совещанийвместе с аудиторами.

Все еще оставаясь за столом, Рамон смотрел, как Мигельуходит, ступая по толстому золотистому ковру. Когда дверь за ним захлопнулась,Рамон обвел глазами свой кабинет, как бы прощаясь с ним навсегда,бессознательно запоминая всю обстановку в ее величии.

Пейзаж Ренуара, который он приобрел за непомерную сумму уколлекционера, был вставлен в раму и освещен снизу специальной подсветкой. Егокраски резко контрастировали с роскошными стенами из орехового дерева. Рамонпродал с аукциона все, что принадлежало лично ему, чтобы приобрести заем длякорпорации, еще до того, как обнаружил, что его деньги бессильны что-либоизменить. Ренуар вскоре уйдет с аукциона. Рамон печально понадеялся, что новыйвладелец будет любить картину так же сильно, как и он сам.

Откинувшись в кресле, Рамон прикрыл глаза. Через минуту онсобирался пойти в комнату для совещаний, освободить аудиторов и дать инструкцииповеренным корпорации, как подготовить необходимые документы, сообщающие судами деловому миру, что «Гальварра интернэшнл» понесла урон. Обанкротилась.

В течение четырех месяцев он боролся за ее спасение.

Он проиграл… Теперь он мог лишь удостовериться в том, чтоона умерла быстро и достойно.

Каждую ночь он просыпался от ужаса перед тем, что сейчассвершилось. Но теперь он принял свое поражение без того страдания, котороеиспытал бы две недели назад.

Теперь у него была Кэти.

Рамон отдавал всю свою жизнь корпорации. Теперь весь ееостаток он собирался посвятить Кэти. Только Кэти.

Впервые за многие годы Рамон чувствовал себя глубокорелигиозным. Это было похоже на то, что Бог решил забрать у него семью,имущество, положение, и тогда, обнаружив, что у Рамона ничего не осталось, онсжалился и дал вместо этого всего Кэти. И Кэти возместила все, что он потерял.

Кэти подвела губы розовато-коричневой помадой в тонблестящему лаку на длинных овальных ногтях, подкрасила глаза и пробежалапальцами по волосам. Удовлетворенно улыбнувшись, она отвернулась от зеркала натуалетном столике и взглянула на часы. В половине шестого было еще светло, аРамон сказал Габриэле, что придет между половиной шестого и шестью, чтобыпоужинать с Кэти у Рафаэля.

Поддавшись порыву, Кэти решила выйти и встретить его.Переодевшись в белые брюки и шелковую блузку с белоснежной отделкой, онавыскользнула из дома, радуясь возможности избежать достаточно угнетающегоприсутствия Эдуарде, мужа Габриэлы, который относился к ней со скрытойнедоброжелательностью.