Она отложила ленту и с трудом влезла в платье. Потомпотратила несколько минут на то, чтобы застегнуть длинный ряд мелких пуговок наспине. Справившись с этой нелегкой задачей, она повернулась к зеркалу надрукомойником и вгляделась в свое отражение. Вырез платья, раньше казавшийсядовольно скромным, теперь сильно открывал ее располневшую грудь.

– Прекрасно, – вслух сказала Элизабет, с недовольнойгримасой глядя на вырез. Она попыталась подтянуть его вверх, но как толькоотпустила руки, он опять опустился, и Элизабет смирилась. – Ладно, в этомсезоне носили декольте еще ниже, – оправдалась она перед зеркалом и взяла скровати ленту. Когда она в последний раз надевала это платье в Лондоне, Бертасоорудила ей какую-то затейливую прическу, пропустив эту ленту сквозь локоны.Но в Хэвенхёрсте она отвыкла от элегантных причесок и носила волосыраспущенными или завязывала их лентой в простой хвост.

– Красив! – воскликнула девушка, потом тряхнула головой внадежде, что она прояснится. – Ну, в таком случае должна тебе сказать, что тынеобыкновенно добра и терпима к этому человеку.

Люсинда встала и окинула Элизабет одобрительным взглядом.

– Я бы не стала характеризовать свое отношение к нему какдоброе, – задумчиво ответила она. – Скорее его можно назвать практичным. Лифтебе, по – моему, немного тесноват, но от этого ты смотришься ещепривлекательнее. Ну что, спустимся вниз и позавтракаем?

– Доброе утро, – приветствовал Люсинду и Элизабет сияющийДжейк, когда они сошли вниз.

– Доброе утро, мистер Уайли, – сказала Элизабет с милойулыбкой. Потом, не придумав ничего лучшего для поддержания разговора, спросила:– Пахнет чем-то замечательным. Что это?

– Кофе, – грубовато ответил Ян, скользнув по ней взглядом.Собранные в хвост волосы делали ее особенно хорошенькой и очень юной.

– Садитесь, садитесь! – радостно пригласил их Джейк. За ночькто-то протер мебель от пыли, но он все-таки достал носовой платок и провел импо стулу Элизабет, прежде чем дать ей сесть.

– Спасибо, – девушка благодарно улыбнулась, – но стул и такдостаточно чистый. – Она с опаской взглянула на неулыбчивого человека напротиви приветливо поздоровалась: – Доброе утро.

В ответ он приподнял одну бровь, словно спрашивая, чемобязан такой перемене.

– Полагаю, вы хорошо поспали?

– Очень хорошо, – ответила Элизабет.

– Как насчет кофе? – сказал Джейк и, схватив с плиты чайник,налил в кружку остатки кофе. Вернувшись с ней к столу, он в нерешительностиостановился, очевидно, не зная, кому из женщин полагается подать кофе первой.

– Кофе, – глухим голосом проинформировала его Люсинда, когдаон сделал шаг в ее сторону, – дикарский напиток, не для цивилизованных людей. Япредпочитаю чай.

– А я выпью кофе, – поспешно сказала Элизабет. Джейк послалдевушке благодарную улыбку и поставил перед ней кружку с кофе. Затем вернулся кплите. Элизабет, боясь встретиться взглядом с Яном, как зачарованная, смотрелана спину Джейка Уайли.

Джейк стоял у плиты, нервно потирая ладони, и, не зная, счего начать, переводил неуверенный взгляд с ветчины на яйца и затем на глубокуюсковороду с длинной ручкой, которая уже начинала дымиться.

– Ну ладно, попробуем вот так, – пробормотал он и, вытянувруки вперед, издал страшный хруст костяшками пальцев. Затем схватил нож и началяростно пилить ветчину.

Элизабет заинтересованно смотрела, как Джейк закидывает насковороду огромные куски ветчины. Он забил сковороду до самого верха, и черезнесколько минут по комнате распространился чудесный запах. В предвкушениивкусного завтрака у Элизабет потекли слюнки. Джейк взял пару яиц, разбил их окрай плиты и выпустил в сковороду, полную сырой ветчины. За ними последовалоеще шесть яиц, после чего он повернул голову в их сторону.

– Как вы думаете, леди Элизабет, может быть, следовалоподольше жарить ветчину, прежде чем разбивать яйца?

– Я… я точно не знаю, – призналась Элизабет, намеренно незамечая удовлетворенной гримасы на загорелом лице Яна.

– Может быть, взглянете и скажете, что вы думаете на этотсчет? – спросил Джейк, уже нарезая ломтями хлеб.

Если она откажется дать свой непрофессиональный совет, ейпридется сидеть под насмешливым взглядом Яна. Из двух зол Элизабет выбраламеньшее. Она встала, подошла к мистеру Уайли и заглянула через его плечо.

– Ну, как вам кажется?

В неаппетитном растопленном жире плавали огромные яичныежелтки.

– Чудесно.

Джейк удовлетворенно хмыкнул и взял несколько ломтей хлеба,очевидно, собираясь отправить их туда же.

– Как вы думаете? – спросил он, занеся руки над сковородой.– Закинуть их туда?

– Нет! – с неожиданной силой воскликнула Элизабет. – Ясовершенно уверена, что хлеб следует подавать… ну… как это…

– Отдельно, – забавляясь, протянул Ян. Элизабет машинальноповернулась на голос и увидела, что он развернул свой стул и наблюдает за ними.

– Ну, не совсем отдельно, – поправилась Элизабет, чувствуя,что лучше дать еще один совет, чем показать, насколько она невежественна ввопросах кулинарии. – Мы можем подать его… с маслом!

– Конечно, как я не подумал, – с застенчивой улыбкой сказалДжейк. – Может быть, вы последите за сковородкой, а я пока сбегаю в погреб ипринесу масло.

– Конечно, послежу, – успокоила его Элизабет, всем своимвидом давая понять, что не замечает, как Ян пронизывающим взглядом сверлитдырки в ее спине. Поскольку за эти несколько минут в сковороде не должно былопроизойти ничего особенно важного, Элизабет подумала, что сейчас самое времяпопытаться уговорить Яна Торнтона позволить им с Люсиндой остаться в коттеджена оговоренные семь дней.

Она сцепила руки за спиной и стала с беззаботным видомрасхаживать по комнате, разглядывая паутину на потолке. Вдруг на нее снизошловдохновение. Может быть, это будет несколько унизительно, но в то же время всеможно представить даже как одолжение с ее стороны. Элизабет помедлила с минуту,чтобы настроиться и придать своему лицу нужное выражение, затем резкоостановилась перед Яном.

– Мистер Торнтон! – громко начала она и встретилась с еговзглядом, который только что закончил прогулку по ее точеной фигурке и поднялсяк лицу. Зная, что ничего другого от него ждать не приходится, Элизабетрешительно продолжила: – Мне кажется, в этом доме давно уже никто не жил.