– Очень хорошо, – сказала Люсинда, стиснув зубы, чтобы несказать чего – нибудь лишнего. – Дело в том, что моим долгом и высокойобязанностью является следить за физическим и душевным здоровьем леди Кэмерон ивсячески опекать ее. В настоящий момент, учитывая состояние вашего жилища,первое кажется мне более уязвимым, тем более что при сложившихся отношениях увас вряд ли появится желание выйти за рамки допустимого. Скорее, нужно следить,чтобы вы не убили друг друга. Тем не менее я считаю своим долгом обеспечитьэтот дом необходимой прислугой. И хочу, чтобы вы дали слово джентльмена неоскорблять Элизабет в мое отсутствие ни физически, ни морально. Она и так ужедостаточно натерпелась от своего дяди. И я никому не позволю сделать ее жизньеще ужаснее, чем она уже есть.

– Простите, а что вы подразумеваете под «ужасной жизнью»? –неожиданно для себя спросил Ян.

– Я не вольна обсуждать с вами ее проблемы, – сказалаЛюсинда, сдерживая радость в голосе, – но прошу вас вести себя, как подобаетджентльмену. Вы даете мне слово?

Поскольку Ян не собирался притрагиваться к ней даже пальцем,так же как и вообще тратить на нее свое время, он решительно кивнул,

– Она будет в полной безопасности от меня.

– Именно это я и надеялась услышать, – бессовестно солгалаЛюсинда.

Через несколько минут Элизабет увидела, как Ян и Люсиндавышли из коттеджа, но понять по их лицам, о чем они говорили, было невозможно.

Вообще единственным человеком здесь, не скрывающим своихчувств, был Джейк Уайли, который в эту минуту появился на дворе, ведя в поводудвух лошадей. Элизабет показалось подозрительным, что Джейк, который ушелседлать лошадей мрачный, как туча, теперь светился нескрываемой радостью. Стеатральным поклоном он широким жестом указал на черного коня со старым седломна спине, беспокойно поводившего боками. – Это для вас, мэм, – сказал онЛюсинде, ухмыляясь. – Его зовут Атилла.

Люсинда пренебрежительно оглядела коня, затем переложилазонтик в правую руку и натянула перчатки.

– Ничего получше у вас нет?

– Нет, мэм. Лошадь Яна захворала.

– Что ж, прекрасно, – сказала Люсинда, решительно двинувшисьвперед. Но как только она оказалась в пределах досягаемости, конь внезапнооскалился и лязгнул зубами. Люсинда, не замедляя шага, хорошенько ударила егомежду ушами своим зонтиком.

– Спокойно! – скомандовала она и, не обращая внимания наворчание испуганного животного, обошла вокруг него. – Ты сам виноват, – сказалаона коню. Джейк придержал Атиллу за морду, а Ян любезно подсадил Люсинду вседло. Но как только Джейк передал ей вожжи, Атилла начал метаться из стороны всторону и в раздражении крутиться на месте.

– Я не терплю своенравных животных, – предупредила Люсиндаконя самым строгим тоном, но видя, что тот не собирается подчиняться ипродолжает свои угрожающие прыжки, она вдруг резко натянула вожжи, одновременнос силой ткнув его в бок зонтиком. Атилла жалобно заржал и вдруг оживленнойрысью послушно направился к дороге.

– Вот как с ним надо обращаться! – сказал Джейк, глядя имвслед и переводя взгляд на Яна. – Это животное не понимает слова «лояльность».– И, не дожидаясь ответа, Джейк вскочил в седло и пустился вдогонку.

К этому времени Элизабет уже полностью утратила способностьпонимать, что вокруг нее происходит. Она искоса глянула на стоявшего рядом сней Яна. Этот непредсказуемый человек смотрел вслед Люсинде, засунув руки вкарманы, с сигаретой в белых зубах, и широко ухмылялся. Элизабет решила, чтоэта ухмылка относится к неожиданной способности Люсинды справляться с упрямымилошадьми, и сказала:

– Кажется, дядя Люсинды занимается разведением лошадей.

С видимой неохотой Ян оторвал восхищенный взгляд от прямойспины Люсинды и перевел его на Элизабет.

– Поразительная женщина, – покачав головой, сказал он. –Интересно, бывают ситуации, когда она оказывается не на высоте?

– Мне, во всяком случае, о них неизвестно, – засмеявшись,ответила Элизабет и сразу же почувствовала себя неловко, так как улыбкавнезапно исчезла с его лица, и оно опять стало сухим и отчужденным.

Она глубоко вздохнула и, сцепив за спиной трясущиеся руки,решила сделать попытку примирения.

– Мистер Торнтон, – тихо начала Элизабет, – неужели междунами обязательно должна быть вражда? Я понимаю, что мой приезд сюда… причиняетвам неудобства, но ведь это ваша вина… ваша ошибка, – осмотрительно поправиласьона, – явилась тому причиной. И вы не можете не видеть, что мы терпим от этогоне меньше неудобств, чем вы. – Ободренная тем, что он не возражает, она ужеболее смело продолжила: – Поэтому, мне кажется, будет лучше всего, если мыпопытаемся пережить это время с наименьшим ущербом друг для друга.

– Я думаю будет лучше всего, если я извинюсь за то, чтопричинил вам «неудобства», а вы уедете отсюда сразу же, как только я сумеюнайти для вас экипаж.

– Но я не могу уехать! – воскликнула Элизабет.

– Почему, черт возьми?

– Потому что… ну… мой дядя, он очень суровый человек и нелюбит, когда нарушают его инструкции. Предполагается, что я пробуду здесьполную неделю.

– Я напишу ему письмо и все объясню.

– Нет! – вырвалось у Элизабет. Она представила себе реакциюдяди, если ее третий раз подряд выдворят раньше срока. Он не так глуп, чтобыничего не заподозрить. – Он обвинит в этом меня, понимаете?

Несмотря на намерение Яна не вдаваться в ее проблемы, егонесколько обеспокоили очевидный страх Элизабет перед дядей и характеристика«суровый». Учитывая ее поведение полтора года назад, он не сомневался, чтоЭлизабет Камерон сделала достаточно, чтобы заслужить хорошую трепку от своегонесчастного опекуна, Но если даже и так, ему все равно не хотелось, чтобы еенежной кожи коснулся ремень. То, что случилось между ними, было глупостью с егостороны, но это было давно. Теперь он уже почти женат на красивой, чувственнойженщине, которая устраивает его во всех отношениях. Почему он должен обращатьсяс Элизабет так, словно у него остались к ней какие-то чувства, пусть даже излость?

Элизабет почувствовала его колебания и решила закрепить своепреимущество.

– Ведь между нами не произошло ничего такого, что могло быпомешать нормальным отношениям в настоящем. Я хочу сказать, что если вдуматься,то это ведь было не более чем небольшое загородное приключение, не так ли?

– Конечно.

– И никто из нас при этом не пострадал, верно?

– Верно.