– Какое меткое наблюдение! Похвально, леди Кэмерон, – ленивоусмехнулся Ян, наблюдая за игрой выражений на ее лице. Он никак не мог понять,что она здесь делает и почему вдруг решила снискать его расположение. Вчеравечером, объясняя ее поведение

Джейку, он полагал, что правильно толкует мотивы еепоступков, но сейчас, глядя на нее, едва мог поверить в это сам. Но Ян тут женапомнил себе, что Элизабет Кэмерон всегда отнимала у него способность мыслитьтрезво.

– Дома всегда зарастают грязью, когда за ними никто неследит, – добавила она, глядя на него ясным взглядом.

– Еще одно очень верное наблюдение. У вас потрясающе острыйум.

– Ну почему с вами так трудно разговаривать? – воскликнулаЭлизабет.

– Простите, – насмешливо извинился Ян. – Продолжайте. Так выговорили…

– Я подумала, что раз уж мы с Люсиндой оказались привязаны кэтому месту и помочь нам может только время, возможно, дому не помешает женскаярука.

– Великолепная мысль! – бурно поддержал ее Джейк, только чтовернувшийся из похода за маслом. Он с надеждой повернулся к Люсинде, но танаградила его таким взглядом, который мог бы обратить в прах скалу.

– Этому дому не помешает целая армия слуг с совками имарлевыми повязками на лицах, – безапелляционно заявила жестокая дуэнья.

– Тебе не придется помогать мне, Люсинда, – объяснилаошеломленная Элизабет. – Я даже и не думала взваливать это на тебя. Но я моглабы! Я… – она не успела договорить, потому что Ян Торнтон вскочил на ноги идалеко не галантно схватил ее за локоть.

– Леди Кэмерон, – сказал он. – Я думаю, что нам с вами нужнокое-что обсудить, и лучше всего это сделать наедине. Не возражаете?

Он указал ей на открытую дверь и затем практически выволокее из дома. На улице он протащил Элизабет еще несколько шагов и только послеэтого отпустил ее руку.

– Ну, теперь давайте послушаем, – сказал он.

– Что послушаем? – испуганно спросила Элизабет.

– Ваши объяснения – правду, если вы вообще способны ееговорить. Вчера вечером вы наставили на меня пистолет, а сегодня утром вас ужеразбирает желание привести в порядок мой дом. Я хочу знать причину.

– Ну… что касается пистолета… вы были слишком несговорчивы!

– Я и сейчас такой же, – коротко возразил Торнтон, игнорируяудивленно поднятые брови Элизабет. – Я не изменился. И отнюдь не проявлялсегодня утром добрую волю и желание помириться.

Элизабет отвернулась и стала смотреть на тропинку, пытаясьнайти какое – нибудь объяснение, не выдав при этом, в каком унизительномположении она оказалась по милости своего дяди.

– В ответ я слышу только оглушительное молчание, ледиКэмерон, и это меня удивляет. Помнится, в прошлый раз, когда мы с вамивиделись, вы говорили без умолку, пытаясь выдать мне как можно большеинформации, которой обладали. – Элизабет поняла, что он имеет в виду ее монолого гиацинтах.

– Видите ли, я просто не знаю, с чего начать, – призналасьЭлизабет.

– Начнем с самых вопиющих фактов. Что вы здесь делаете?

– Мне не совсем удобно это объяснять, – ответила она.Упоминание о гиацинтах настолько вывело ее из равновесия, что она забыла еговопрос и без всякой связи сказала: – Дело в том, что сейчас моим опекуномявляется дядя. У него нет детей, и поэтому все, что он имеет, перейдет к моемуребенку. Но для того, чтобы у меня родился ребенок, мне нужно сначала выйтизамуж, и поэтому он хочет утрясти это дело как можно скорее и с наименьшимизатратами де… времени, – быстро поправилась она. – Он очень нетерпеливый человеки думает, что я слишком… засиделась. Дядя не понимает, что нельзя просто найтинесколько человек и заставить кого-то – меня в данном случае, – выбрать из нихсебе мужа.

– А можно вас спросить: какого черта ему взбрело в голову,что у меня есть желание на вас жениться?

Элизабет захотелось провалиться сквозь землю.

– Я думаю, – медленно сказала она, тщательно подбирая слова,чтобы сохранить хоть какие-то остатки достоинства, – наверное, это из-за дуэли.Он слышал о ней и неверно истолковал ее значение. Я пыталась разубедить его иобъяснить, что это просто небольшое приключение, которым это, несомненно, ибыло, – но дядя и слышать ничего не хотел. Он довольно упрям и… стар, – тиходобавила она. – И поэтому, когда от вас пришло письмо с приглашением, онзаставил меня ехать.

– Могу понять, что вам стыдно, что вы зря проездили, но этоеще не трагедия. Так что возвращайтесь себе спокойно домой.

Она низко опустила голову, разглядывая прутик, которыйвыковыряла из земли мыском туфельки.

– Честно говоря, я надеялась, что, если это не доставит вамслишком больших неудобств, вы позволите нам с Люсиндой остаться здесь наоговоренное в приглашении время.

– Об этом не может быть и речи, – коротко отрезал Торнтон, исердце Элизабет упало. – А кроме того, если мне не изменяет память, к томумоменту, как мы познакомились, вы были уже помолвлены – уж наверняка скем-нибудь не ниже герцога.

Пристыженная, рассерженная и испуганная, Элизабет тем неменее нашла в себе силы гордо вздернуть подбородок и встретить его изучающийвзгляд.

– Он… мы решили, что не подходим друг другу.

– Не сомневаюсь, что без него вам гораздо лучше, – засмеялсяон. – Мужья могут быть ужасно несговорчивыми, когда дело касается такназываемых «небольших приключений» вкупе с тайными встречами в уединенныхкоттеджах и темных оранжереях.

Элизабет стиснула кулаки, и глаза ее заполыхали зеленымогнем.

– Я не приглашала вас встретиться со мной в оранжерее, и выпрекрасно знаете это!

– Хорошо, давайте доиграем этот отвратительный фарс доконца, – устало согласился Ян. – Если вы не посылали мне записку, то, можетбыть, скажете, что вы там делали?

– Я же говорю вам, что сама получила записку. Я считала, чтоее написала Валери, моя подруга, и пошла в оранжерею узнать, зачем ейпонадобилось видеть меня. Я не посылала вам записку о встрече, я сама получилаее. Господи Боже! – воскликнула она, чуть не топнув ногой от негодования, видя,что он продолжает смотреть на нее с явным недоверием. – Да я пришла в ужас,увидев вас той ночью!

Перед глазами Яна вдруг живо предстала картина – сказочнопрекрасная девушка сует ему в руки цветочные горшки, чтобы удержать от поцелуя…и потом, несколько секунд спустя, тает в его объятиях.

– Ну, теперь вы верите мне?