Он наконец перевел взгляд с белой птицы, глядящей с обложкиогромными круглыми глазами, на Макара.

– Я это все к тому, – чуть извиняющимся тономсказал Бабкин, – что иногда самое очевидное – это и есть самое правильное.Единственно правильное, в общем-то.

Он взял чашку и поставил в раковину, ожидая, что ответитМакар.

– Иногда самое очевидное – это и есть самоеправильное, – негромко повторил за ним Илюшин. – Серега, да ты почтифилософ. Плохонький, конечно, примитивный, но все же пытающийся рассуждать обабстрактном.

– Иди ты, – беззлобно отмахнулся тот.

– Знаешь, может быть, ты и прав. Возможно,возможно… – задумчиво произнес Макар. – Давай вернемся к Ромашовой.Исключено, что Коцба ставил эксперимент с островом в одиночестве. Ему должныбыли помогать. Следовательно, либо любовница Аслана не связана с экспериментом,что очень сомнительно, учитывая ее сходство с Викторией, либо мы не вычислилиее связь с кем-то еще из окружения Коцбы. Вопрос: кто это может быть?

– Кто угодно. Начальник службы безопасности, вся службабезопасности в целом, его замы…

– Но ты разговаривал с соседями Ромашовой.

Бабкин кивнул. Он действительно разговаривал с ними, и двепожилые соседки в один голос сказали, что к Катюше ходит один очень приличныймужчина, но, кроме него, никто, не считая подружек из цветочного салона.Впрочем, нельзя было исключать хорошо подготовленное вранье. «Мог Коцбаобставиться вешками со всех сторон? Мог. И наверняка обставился».

– Соседки – не показатель, – неохотно призналон. – Заплати им три пенсии, и они тебе на голубом глазу все, что хочешь,расскажут.

– Тогда пока оставляем Ромашову в покое, – решилИлюшин, подумав. – Что касается Коцбы, то делать нечего, придетсяпривлекать того фээсбэшника, о котором я тебе говорил. Не безвозмездно,конечно. Он информацию продает, а не делится ею по доброте душевной.

– Сдаст он нас Аслану, – пожал плечами Сергей.

– Пусть сдает. Мы с тобой столько времени топчемся наодном месте, что выбора нет.

– А я поеду к Красько, – предложил Бабкин. –Мы проверили самые простые версии, напрашивающиеся сами собой, – людей впервом круге ее общения, всех, кроме шефа. Понятно, что это основная версия,но, возможно, есть кто-то во втором круге.

– Правильно. Пусть Красько вспоминает всех, кого моглаобидеть Стрежина своей прямолинейностью. А может быть, дело вовсе не в этом, апопросту есть обиженные тем, что именно Вика заняла неплохую должность и дажесделала несколько шагов вверх по карьерной лестнице.

– Предыдущие секретарши? – усомнился Сергей.

– Не знаю. Второй круг куда шире, чем первый, тудаможет попасть любой из работавших с ней. Например…

Он нахмурился. Что-то было в рассказе Красько…

– Осьмина, – вспомнил он. – Юлия БорисовнаОсьмина.

Макар вскочил, расслабленность его исчезла.

– Созванивайся с Красько, выясняй все, о чем мыдоговорились! – крикнул он из соседней комнаты, а тридцать секунд спустямелькнул в коридоре, уже в джинсах и свитере. – А я узнаю, где сейчаснаходится Осьмина и каково ее положение.

– Кто такая Осьмина? – запоздало спросил Бабкин.

Встрепанная голова Илюшина высунулась из-за двери.

– Осьмина – та тетка, которая уволилась после скандаласо Стрежиной. Даже не скандала, а так… Подробности потом, сейчас это неважно.Красько не знает, где Осьмина в настоящее время работает, я у нее спрашивал впрошлый раз, так что я пока подумаю, как нам ее побыстрее найти.

– Что, в свитере думается легче? – проворчалСергей себе под нос.

Вытащил телефон и набрал номер Лены Красько.

Виктория Стрежина. Океан

Когда плот ударился в берег, Вика продолжала по инерциигрести, зачерпывая ладонями мокрый песок. Наконец, открыв глаза, она увиделапрямо перед собой ракушки, над которыми покачивалась прозрачная вода, и поняла,что доплыла.

«Доплыла…»

Радости не было. Перевалившись через край плота, Вика упалав воду и ползла до тех пор, пока не ощутила сухой песок. Она лежала на песке, апозади нее то прибивало к берегу, то вновь отбрасывало назад четыре канистры,связанные веревкой, на которой Вика должна была повеситься.

Она не знала, сколько времени ушло у нее на весь путь.Солнце еще не садилось, но Вика не смогла бы поклясться, что она плыла лишьодин день. Часа два спустя после того, как она отплыла со своего острова,девушке стало казаться, что плот не движется. Стоит на месте, несмотря на то,что она усиленно гребет веслом, то с одной стороны плота, то с другой – второеона выронила.

От идеи плыть, лежа на животе, ей пришлось отказаться впервый же час: одно дело тренироваться возле берега, и совсем другое – плытьдолго, не меняя положения и пытаясь при этом грести. Сначала затекли руки,затем начало ломить шею, а спустя еще полчаса у Вики возникло ощущение, что еепроткнули шестом, вонзив его сверху в позвоночник, и она больше никогда несможет пошевелиться. Пришлось отдыхать, положив весла рядом с собой, но,обернувшись, Вика увидела свой остров, и ей показалось, что он стал ближе. «Неможет быть! Меня относит обратно?!»

Она схватила весла и снова начала грести. На этот раз еехватило на пятнадцать минут, и последние пять из них она всхлипывала от боли,отчаяния и от того, что ей так ничтожно мало удалось проплыть, несмотря на всеприготовления.

Внизу, в толще океана, жили неизвестные ей существа –шевелились, плыли, поднимались на поверхность, чтобы рассмотреть, что застранная прямоугольная рыбина плывет над ними. Уткнувшись подбородком вразогретый на солнце пластик, Вика смотрела сквозь прозрачную голубоватуюбутыль и видела внизу темные силуэты – большие и маленькие. Иногда силуэтыразлетались на мельчайшие брызги, и тогда она понимала, что видела косяк рыб.Но один раз то, что она приняла за большую стаю, стало подниматься вверх прямопод ней, и ей показалось, что даже волны дышат иначе от приближения тогоогромного, что обитало в глубинах океана и сейчас подплывало все ближе и ближе.Длинный вытянутый силуэт, размером не меньше Викиного плота, замер внизу, иона, забыв обо всем, пыталась разглядеть существо, формой напоминавшееподводную лодку с раздвоенным хвостом. Но не смогла даже оценить, на какойглубине оно застыло. Постояв под плотом, существо ушло вниз и слилось с темнотойокеана.

Вика не заметила, как заснула. Просто в какой-то моментокеан под ней стал пушистым, как кот, и она, раскрыв глаза, обнаружила, что ивпрямь лежит на огромном коте, но не удивилась и не испугалась, а лишьобрадовалась. Протянула руку, чтобы поискать, где у него ухо, но наткнулась начто-то мокрое. В первую секунду Вика испугалась за животное, которое послушнонесло ее на себе, но потом успокоилась. Вода, это всего лишь вода. «Откуда водана коте? – подумала она. – Ведь коты не любят воду». Она провелаладонью, убирая влагу с шерсти зверя, и проснулась.