— Она была красива? — тихо спросила мужа Зояоднажды вечером, когда они сидели у камина в их спальне. Здесь, в отличие отпарижской квартирки, камин служил лишь украшением и для обогрева неиспользовался.

Зоя не раз с грустью вспоминала о князе Владимире,вынужденном дрожать от холода в своей неотапливаемой квартире, о других своихдрузьях, умирающих от голода в Париже. Она чувствовала себя неловко за все то,что дал ей Клейтон.

— Кто? — переспросил, не поняв ее, Клейтон.

— Твоя жена.

— Ее звали Маргарет. Она очень хорошо одевалась, когдахотела. Но это можешь делать и ты, моя маленькая Зоя. Кстати, мы еще незанялись твоими покупками.

— Ты меня слишком балуешь. — Она робко улыбнуласьи покраснела, и это тронуло его до глубины души.

— Ты заслуживаешь намного больше, чем я смогу датьтебе, — сказал он, заключая Зою в объятия.

Ему хотелось возместить ей все то, что она потеряла, все,что она выстрадала в Париже после бегства из России. Царское пасхальное яйцобыло выставлено на камине в их спальне рядом с фотографиями его родителей вкрасивых серебряных рамках и тремя крошечными изящными золотыми статуэтками,принадлежавшими его матери.

— Ты счастлива, малышка?

Ответом ему была ее сияющая улыбка.

— Как я могу не быть счастливой?

Он представил ее своим друзьям, повсюду водил с собой, нооба они чувствовали молчаливую неприязнь других женщин. Зоя была красива,молода и в новых дорогих нарядах выглядела великолепно.

— Почему они так не любят меня? — Ей не разстановилось не по себе оттого, что женщины умолкали, когда она входила, старалисьее избегать.

— Просто завидуют, — спокойно ответил Клейтон.

Он был прав, но в конце мая от тех слухов, которыераспространялись, пришел в ярость и он. Кто-то сказал, что Клейтон Эндрюсженился в Париже на дешевой танцовщице… Кто-то даже вскользь упомянул«Фоли-Бержер», а какой-то пьяница в клубе даже спросил, танцевала ли онаканкан, и Клейтон с трудом сдержался, чтобы не ударить его.

На приеме одна дама, наблюдая, как танцует Зоя, спросиладругую даму, правда ли, что она была проституткой в Париже.

— Вполне вероятно. Достаточно посмотреть, как онатанцует!

С помощью Клейтона она в совершенстве освоила премудростифокстрота. И он, гордясь красавицей женой, кружил ее по залу, отчегоприсутствовавшие ненавидели ее еще больше. Ей было двадцать лет, у нее былатонкая талия, изящные ножки и личико ангела. А когда заиграли вальс и онимедленно закружились по залу, слезы навернулись ей на глаза: она смотрела наКлейтона, думая о том вечере, когда они встретились, и с болью вспоминала болеедалекие дни.

Закрывая глаза, она снова видела себя в Санкт-Петербурге…танцующей с отцом или с красавцем братом в мундире Преображенского полка… илидаже с императором Николаем в Зимнем дворце. Она вспомнила, что ей предстоялпервый выезд на бал в день ее совершеннолетия и выезд этот так и не состоялся,но теперь воспоминания эти уже не казались такими мучительными. Теперь, послевсего, что он для нее сделал, она могла даже смотреть на фотографии Маши спечальной улыбкой, но без слез. Ее друзья и все, кого она любила, навсегда останутсяу нее в сердце.

— Я так люблю тебя, малышка… — шепнул он, когда они виюне танцевали на балу у Асторов, и она внезапно остановилась и замерла, какбудто увидела призрак. Ее ноги приросли к полу, лицо побледнело, и Клейтонпрошептал, обращаясь к ней:

— Что случилось?

— Не может быть…

Он почувствовал, как похолодела ее рука, которую он держал всвоей. В комнату в это время входили высокий, поразительно красивый мужчина схорошенькой женщиной в ослепительно синем платье.

— Ты знаешь их?

Но она не могла говорить. Это был князь Оболенский иликто-то очень на него похожий, а женщина с ним — Великая княгиня Ольга, теткамолодых Великих княгинь, которая каждое воскресенье привозила их в город назавтрак к бабушке, а затем к Зое на чай во дворец на Фонтанке.

— Зоя!

Он испугался, что она упадет в обморок, но в этот моментженщина взглянула на нее, вскрикнула от удивления и поспешила к ним. Зоя тожевскрикнула и бросилась в ее объятия.

— Дорогая… это ты?.. О, моя маленькая Зоя!.. —Прекрасная Ольга прижимала ее к себе, и обе плакали от радости, переполненныетрогательными воспоминаниями о родственниках, которых они потеряли, а в этовремя Клейтон и князь Оболенский с интересом наблюдали за ними. — Но какты здесь оказалась?

Зоя сделала низкий реверанс и повернулась, чтобы представитьсвоего красивого мужа.

— Ольга Александровна, разрешите представить вам моегомужа, Клейтона Эндрюса.

Клейтон поклонился и поцеловал руку Великой княгине; Зояобъяснила, что Ольга — младшая сестра русского царя.

— Где ты была с тех пор, как… — Глаза их встретились, иОльга осеклась. Они не виделись с тех пор, как покинули Царское Село.

— Я была в Париже с бабушкой… она умерла на Рождество.

Великая княгиня вновь обняла девушку, а все в зале наблюдализа ними, и через несколько часов распространилась невероятная новость: женаКлейтона Эндрюса оказалась русской графиней. Басни о «Фоли-Бержер» мгновеннопрекратились. Теперь в обществе пересказывали истории князя Оболенского овеликолепных балах во дворце на Фонтанке.

— Ее мать была самой красивой женщиной на свете.

Конечно, холодная, как все немки, весьма нервная, нонеобыкновенно красивая. А отец ее был просто очаровательным человеком! Ужасно,что его убили. Как много хороших людей отправилось на тот свет!

Он произнес эти слова с грустью, слегка пригубив бокал сшампанским. Зоя до конца вечера не отходила от Ольги. Та жила в Лондоне, а вНью-Йорк приехала навестить друзей. Она остановилась у князя Оболенского и егожены, урожденной Алисы Астор.

По Нью-Йорку молниеносно распространились слухи о Зоиномпроисхождении, ее семье, родственных связях с царем, и она моментально сталалюбимицей общества. Сесиль Битон комментировала в газете каждый ее шаг, ихприглашали во все дома. Люди, которые раньше избегали ее, теперь горячо полюбили.

Элси де Волф сначала собиралась перестроить дом Клейтона.Однако вместо этого сделала молодоженам другое заманчивое предложение. Она и еедрузья купили несколько старых ферм на Ист-Ривер и обновили старые дома наСаттон-плейс. Пока этот район не котировался, но Элси понимала, что послеокончания реконструкции он станет очень модным.

— Позвольте мне обустроить один из особняков для вас сКлейтоном.

Она занималась отделкой и украшением дома для Уильяма МэйРайта, биржевого маклера, и его супруги Кобины. Но Зоя предпочитала оставатьсяв их уютном кирпичном особняке на Пятой авеню.