Допуская, что Люсинда была права, Элизабет началазадумываться, а не виновата ли она сама в том, что случилось в тот уик-энд. Вконце концов с самой первой их встречи она никак не производила впечатлениегордой недоступной леди, которая ожидает уважительного к себе отношения. Болеетого, она обратилась к нему с просьбой пригласить ее на танец. И, может быть,любой другой джентльмен при подобных обстоятельствах вел бы себя точно так же,как Ян? Возможно, Ян посчитал, что она уже опытная женщина, и решил немногоразвлечься. Теперь, с высоты своего возраста, Элизабет увидела, что Ян Торнтонвел себя ничуть не хуже любого из светских волокит. Она видела, как замужниеженщины флиртуют на балах и даже была невольной свидетельницей украдкойсорванных поцелуев, но самым большим наказанием, которое за это получалмужчина, был легкий шлепок веером и шутливое предупреждение, чтобы он не делалэтого впредь. Элизабет улыбнулась. За свое вольное поведение Ян получил нелегкое похлопывание веером по руке, а пулю из пистолета. Улыбка ее была вызванане злорадным удовлетворением, а просто осознанием иронии самой ситуации. До неевдруг дошло, что, если бы их не увидели тогда в оранжерее, этот уик-энд осталсябы в ее памяти только как легкое увлечение. Яном Торнтоном. Воспоминание о немнемного помучило бы ее, но и только. Теперь Элизабет уже стало казаться, чтовсе ее беды были следствием ее собственной наивности.

Как ни странно, но ей почему-то стало легче от этих мыслей,она словно сбросила с себя тяжкий груз, который носила два года, и теперьощущала необычайную легкость, почти невесомость.

Элизабет снова взялась за полотенце, но остановилась,подумав, не ищет ли она оправданий для него. «Но с чего бы мне делать это?» –спросила она себя, медленно вытирая глиняные тарелки. Ответ заключался в том,что, избавившись от враждебности к Яну Торнтону, она, возможно, легче справитсясо своими собственными проблемами. Объяснение казалось настолько разумным ивероятным, что Элизабет посчитала его правильным.

Расставив посуду по местам, она выплеснула воду из кастрюлина улицу и стала бродить около дома, размышляя, чем бы себя занять. Потомподнялась в свою комнату, достала письменные принадлежности и спустилась с нимивниз. Устроившись за кухонным столом, она начала письмо Александре, но черезнесколько минут оставила его, чувствуя, что больше не может оставаться в доме.На улице было так чудесно, Ян, должно быть, ушел на рыбалку – стук топора ужедавно прекратился. Отложив перо, Элизабет вышла из дома, наведалась в сарайпосмотреть больную лошадь и наконец решила прополоть небольшой садик позадидома. Садик был в запущенном состоянии, сорняки совсем задушилинемногочисленные цветы. Она вернулась в коттедж, разыскала пару мужскихперчаток и полотенце, чтобы подложить его под колени.

Решительно и безжалостно Элизабет вырывала сорняки, непускавшие к свету храбрые маленькие анютины глазки. К тому времени, как солнценачало клониться к закату, она уже выполола большую часть сорняков и, накопавна холме колокольчиков, пересадила их в сад, расположив ровными красивымирядами.

Время от времени Элизабет останавливалась передохнуть исмотрела вниз, в долину, где сквозь деревья была видна тонкая голубая лентаводы. Иногда она видела там небольшое движение – это Ян забрасывал удочку. Всеостальное время он просто стоял, слегка расставив ноги, и смотрел на высившиесяна севере скалы.

Элизабет не знала, сколько прошло времени. Она сидела накорточках и любовалась колокольчиками, которые пересадила. Рядом с ней лежалакучка компоста, который она сделала, перемешав прошлогодние листья с остаткамикофейных зерен.

– Ну вот, – сказала она цветам, подбадривая их, – теперь увас есть и воздух, и еда. Не пройдет и дня, как вы у меня будете совсемхорошенькие и счастливые.

– Вы разговариваете с цветами? – спросил у нее за спиной Ян.Элизабет обернулась и смущенно засмеялась.

– Они любят, когда с ними разговаривают. – Зная, что этозвучит несколько необычно, она добавила: – Видите ли, наш садовник говорил, чтокаждому живому существу необходима любовь, и цветы не исключение. – Она опятьповернулась к клумбе и разбросала вокруг цветов компост. Затем встала иотряхнула руки. Утренние размышления настолько ослабили ее враждебность кТорнтону, что теперь она могла смотреть на него совершенно спокойно. ОднакоЭлизабет понимала, что ему может показаться странным, что его гостья занимаетсячерной работой и копается в земле. – Надеюсь, вы не против, – – сказала она,кивая на клумбу. – Эти сорняки так задушили цветы, что им совсем нечем былодышать. Они просто кричали, чтобы им дали немного пространства и света.

На лице Яна появилось непередаваемое выражение.

– Вы это слышали?

– Нет, конечно, – засмеялась Элизабет. – Я взяла на себясмелость приготовить им кое-какую еду – она называется компостом. В этом годуон им не очень поможет, но на следующий год они будут чувствовать себя намноголучше…

Девушка умолкла, заметив вдруг, с каким сочувствием он сталсмотреть на цветы, после того, как она произнесла слово «еда». – Можете несмотреть на них так, словно они сейчас поникнут прямо у вас на глазах, –успокоила она его. – В отличие от нас им эта еда не повредит. Должнапризнаться, что садовник из меня куда лучший, чем повар.

Ян отвел глаза от клумбы и посмотрел на нее с каким-тостранным задумчивым выражением.

– Пожалуй, я пойду в дом и приведу себя в порядок, – сказалаЭлизабет и быстро направилась к коттеджу. Если бы она оглянулась, то увиделабы, что Ян Торнтон повернулся на сто восемьдесят градусов и смотрит ей вслед.

Элизабет налила в кувшин воды, которая подогревалась наплите, и поднялась к себе. Ей пришлось спускаться за водой четыре раза, чтобыкак следует промыть волосы. После вчерашнего путешествия и сегодняшней работы всаду ей казалось, что она не мылась уже целую вечность.

Вымыв голову, Элизабет надела простое персиковое платье скороткими пышными рукавами и узким пояском под грудью. Сев на кровать, онастала расчесывать мокрые волосы, чтобы они поскорее высохли, сожалея, что всеее наряды так не вяжутся с этим простым шотландским домом. Когда волосывысохли, она встала перед зеркалом и зачесала их кверху, собрав в небрежныйузел, который рассыпался бы при малейшем дуновении ветерка. Пожав плечами,Элизабет опять распустила волосы, решив ничего с ними не делать. Весь день унее было какое-то приподнятое настроение, и она чувствовала, что таким онотеперь будет все время.

Ян с пледом в руках выходил из дверей дома, когда Элизабетсошла вниз.

– Поскольку они еще не вернулись, – сказал он, – я подумал,что надо приготовить что-нибудь поесть. У нас еще остались сыр и хлеб.

Элизабет заметила, что он переоделся в чистую белую рубашкуи светло – бежевые брюки, а выходя за ним на улицу, увидела, что его темныеволосы еще не высохли после купания.