– Нужно было м-медицински определить причину смерти.Так положено.

Барышня кивнула, надежда на её лице померкла.

– И какая оказалась причина? – поинтересовалсяСирота.

Эраст Петрович смущённо закашлялся и пробормоталзапомнившуюся абракадабру:

– П-пролапс митрального клапана.

Письмоводитель уважительно кивнул, а Софья Диогеновна тихо,безутешно заплакала, будто это известие её окончательно подкосило.

– А что мне-то теперь, господин вице-консул? –срывающимся голосом спросила она. – Боюсь я тут одна. Ну как Сэмусинагрянет, за деньгами? Нельзя ли мне у вас в присутствии переночевать? Я быкак-нибудь на стульчиках, а?

– Хорошо, идёмте. Что-нибудь п-придумаем.

– Я только вещи соберу.

Барышня выбежала из комнаты.

Наступила тишина. Лишь слышно было, как, насвистывая,работает доктор. Потом что-то шмякнуло об пол, и Твигс выругался: «Damnedcrown!», из чего Фандорин сдедуктировал, что англосакс уронил крышку черепа.

Эраста Петровича замутило, и, чтоб не услышать ещёкакой-нибудь пакости, он затеял разговор – спросил, отчего Сирота назвалдоктора «искренним человеком».

Тот обрадовался вопросу – похоже, молчание его тоже томило –и с удовольствием принялся рассказывать:

– Это очень красивая история, про неё даже хотелинаписать пьесу для театра Кабуки. Случилась она пять лет назад, когда Твигс-сэнсэйещё носил траур по своей уважаемой супруге, а его уважаемые дочери былималенькими девочками. В клубе «Юнайтед», играя в карточную игру бридж, сэнсэйпоссорился с одним нехорошим человеком, билетёром. Билетёр приехал в Йокогамунедавно, стал всех обыгрывать в карты, а кто обижался – вызывал на поединок, иуже одного человека застрелил насмерть, а двоих тяжело ранил. Билетёру за этоничего не было, потому что это называется «дуэль».

– А, бретёр! – догадался Фандорин, поначалувведённый в заблуждение непредсказуемым чередованием "р" и"л" в речи письмоводителя, во всем прочем абсолютно правильной.

– Ну да, билетёр, – повторил Сирота. – И вотэтот плохой человек вызвал сэнсэя стреляться. Положение у доктора было ужасное.Стрелять он не умел совсем, и билетёр наверняка бы его убил, и тогда дочериостались бы круглыми сиротами. Но если бы сэнсэй отказался от дуэли, все отнего отвернулись бы, и дочерям было бы стыдно за такого отца. А он очень нехотел, чтобы девочки его стыдились. И тогда мистер Твигс сказал, что принимаетвызов, но что ему нужно пять дней отсрочки, чтобы подготовиться к смерти, какподобает джентльмену и христианину. А ещё он потребовал от секундантов, чтобыони назначили самую большую дистанцию, какую только разрешает дуэльный кодекс, –целых тридцать шагов. Билетёр с презрением согласился, но взамен потребовал,чтобы число выстрелов было не ограничено и чтобы дуэль продолжалась «дорезультата». Он сказал, что не позволит превращать поединок чести в комедию.Пять дней сэнсэя никто не видел. Стали говорить, что он тайком уплыл на кораблеи даже бросил своих дочерей. Но в назначенный день и час он пришёл к местудуэли. Кто был там, говорили, что он был немножко бледный, но оченьсосредоточенный. Противников поставили в тридцати шагах друг от друга. Докторснял сюртук, заткнул уши ватой. А когда секундант махнул платком, он поднялпистолет, тщательно прицелился и попал билетёру точно в середину лба.

– Да что вы! – воскликнул Эраст Петрович. –Вот это удача! Поистине Твигса Всевышний пожалел!

– Все в Сеттльменте тоже так думали. Но вскореоткрылось, в чем дело. Управляющий стрелковым клубом рассказал, что мистерТвигс все пять дней провёл в тире. Вместо того чтобы молиться и писатьзавещание, он учился стрелять из дуэльного пистолета, причём именно срасстояния в тридцать шагов. Сэнсэй немножко оглох, но научился без промахапопадать в середину мишени. Ещё бы, ведь он израсходовал несколько тысячзарядов. Всякий на его месте добился бы того же.

– Ах, какой молодец!

– Некоторые говорили, как вы. Но другие возмущались иругали доктора за то, что это была unfair play[9]. Одинмолокосос, лейтенант французской морской пехоты, напился пьяный и стал при всехиздеваться над доктором за трусость. Сэнсэй тяжело вздохнул и сказал: «Вы оченьмолодой и ещё не понимаете, что такое ответственность. Но если вы считаете менятрусом, я согласен с вами стреляться на тех же условиях» – и при этом таквнимательно посмотрел морокососу в середину лба, что тот сразу стал совсемтрезвый и извинился. Вот какой человек доктор Твигс! – с восхищениемзакончил Сирота. – Искренний человек!

– Как Пушкин и фельдмаршал Сайго? – невольноулыбнулся Эраст Петрович.

Письмоводитель торжественно кивнул.

Да, признаться, и Фандорин взглянул на вышедшего из спальнидоктора иными глазами. Отметил в его внешности некоторые черты, не бросающиесяв глаза при поверхностном взгляде: твёрдую линию подбородка, неколебимуюмассивность лба. Очень интересный экземпляр.

– Зашит, заштопан, в наилучшем виде, – объявилдоктор. – С вас, мистер Фандорин, гинея и два шиллинга. И ещё шесть пенсовза место в морге. Лёд в Йокогаме дорог.

Когда Сирота отправился за тележкой для перевозки тела,Твигс взял Эраста Петровича двумя пальцами за пуговицу и с загадочным видомпроизнёс:

– Я тут думал об отпечатке пальца и красном пятнышке…Скажите, господин вице-консул, случалось ли вам слышать об искусстве дим-мак?

– П-простите?

– Не случалось, – констатировал доктор. – Иэто неудивительно. О дим-мак мало что известно. Возможно, это вообще выдумки…

– Да что это такое – «дим-мак»?

– Китайское искусство Отсроченного Убийства.

Эраст Петрович вздрогнул и посмотрел на Твигса в упор – нешутит ли.

– Как это?

– Подробности мне неизвестны, но я читал, что естьлюди, умеющие убивать и врачевать одним прикосновением. Вроде бы они умеютконцентрировать некую энергию, собирать её в пучок и воздействовать этим пучкомна определённые точки тела. Про иглоукалывание-то вы слышали?

– Да, слышал.

– Судя по всему, дим-мак оперирует теми жеанатомическими знаниями, но использует не иглу, а обычное прикосновение. Ячитал, что владеющий этим таинственным искусством способен вызвать острыйприступ боли, или, наоборот, сделать человека совершенно нечувствительным кболи, или временно парализовать его, или усыпить, или убить… Причём необязательно в момент прикосновения, а с отсрочкой.