Он глубоко вздохнул и засунул руки в карманы, с трудомсдерживаясь, чтобы не подойти и не обнять ее.

– Здесь великолепный вид, – сказала она, поворачиваясь кнему.

Ян сделал еще один долгий вдох и отрывисто спросил:

– Я бы хотел, чтобы вы еще раз рассказали мне, что случилосьтой ночью. Как вы оказались в оранжерее? Элизабет подавила раздраженный вздох.

– Вы знаете, как я там оказалась. Вы послали мне записку. Яподумала, что она от Валери – сестры Черайз – и пошла в оранжерею.

– Элизабет, я не посылал вам записки, я сам получил ее.Элизабет пожала плечами и прислонилась к дереву.

– Я не понимаю, к чему нам обсуждать все это снова. Вы неверите мне, а я не верю вам.

Она ожидала услышать в ответ какой-нибудь оскорбительныйвыпад, но вместо этого Ян сказал:

– Я верю вам. Я видел на столе в коттедже ваше письмо. У васзамечательно красивый почерк.

От его серьезного тона и неожиданного комплимента Элизабетрастерялась.

– Спасибо, – зачем-то сказала она.

– Каким почерком была написана полученная вами записка?

– – Ужасным. Кстати, вы сделали ошибку в слове «оранжерея».Его губы дрогнули в невеселой улыбке.

– Уверяю вас, я знаю, как пишется это слово. И, может быть,у меня не такой красивый почерк, как у вас, но каракулями его тоже не назовешь.Если вы мне не верите, я буду счастлив доказать вам это, как только мы вернемсяв дом.

Элизабет видела, что он не лжет, и ею постепенно началоовладевать предчувствие какого-то ужасного предательства. Его последние словаокончательно укрепили ее подозрения.

– Мы оба получили записки, которых никто из нас не писал.Значит, кому-то было нужно, чтобы мы встретились там и чтобы все об этомузнали.

– Нет, люди не могут быть так жестоки! – воскликнулаЭлизабет, качая головой. Ее сердце отказывалось верить тому, что разумуказалось очевидным.

– Как видите, могут.

– Нет, не говорите так, – закричала она, не в силах вынестиеще одно предательство. – Я все равно не поверю! Это, должно быть, какая-тоошибка, – упорно твердила Элизабет, но сцены из прошлого представали перед еемысленным взором: Валери настаивает, чтобы именно Элизабет уговорила ЯнаТорнтона пригласить ее на танец…. Валери расспрашивает, где Элизабет укрыласьот дождя… лакей передает ей записку и говорит, что она от Валери. Валери,которая была ее подругой. Валери с хорошеньким личиком и глазами, которыепреследовали ее повсюду…

Боль осознания этого предательства была такой сильной, чтоЭлизабет обхватила себя руками и закачалась, чувствуя, что разрывается начасти.

– Это была Валери, – еле выговорила она. – Я спросила тогдау лакея, кто дал ему эту записку, и он сказал, что Валери. Столь низкоезлодеяние не укладывалось у нее в голове.

– Позже я решила, что вы доверились ей и попросили передатьмне эту записку.

– Я бы никогда не сделал ничего подобного, – резко ответил

Торнтон. – Я знал, что вы придете в ужас, если о нашихотношениях кто – нибудь узнает.

Даже Ян не смог отнестись к поступку Валери со своейобычной! невозмутимостью. Элизабет закрыла глаза и вспомнила Валери, катающуюсяв парке с виконтом Мондвэилом. Ее жизнь была разбита – и все из-за того, чтота, которую она считала своей подругой, возжелала ее жениха. Слезы защипали ейглаза.

– Это была интрига. Она разрушила мою жизнь, – надломленнымголосом сказала Элизабет.

– Но почему? – спросил Ян. – Почему она так поступила свами?

– Я думаю, она хотела заполучить Мондвэйла и… – Элизабетпочувствовала, что расплачется, если скажет еще хоть слово, и, покачав головой,сделала попытку уйти, чтобы выплакаться где-нибудь в одиночестве.

Чувствуя, что не может дать Элизабет уйти, даже непопытавшись утешить, Ян схватил ее за плечи и притянул к своей груди, необращая внимания на слабое сопротивление.

– Не надо, пожалуйста, – прошептал он ей в волосы. – Неуходите. Она не стоит ваших слез.

Оказавшись в его объятиях, Элизабет испытала потрясение неменьшее, чем от своего несчастья, и все это вместе парализовало ее волю.Опустив голову, она стояла, не шевелясь, из ее глаз текли слезы, теловздрагивало от сдерживаемых рыданий.

Ян еще крепче обхватил ее руками, как будто тем самым могвзять на себя ее боль. Но когда и это не оказало успокоительного Действия, он всовершенном отчаянии попытался ее рассмешить.

– Если бы она знала, какой вы хороший стрелок, она ни за чтоне осмелилась бы на это, – прошептал он и поднес руку к ее щеке, стирая слезы.– И потом, вы всегда можете вызвать ее на дуэль. – Узенькие плечи Элизабетвздрагивали уже не так сильно, и Ян попытался закрепить успех. – А еще лучше,если вместо вас стреляться с ней будет Роберт. Он, может быть, и не так хорошостреляет, зато гораздо быстрее…

У нее вырвался смех сквозь слезы, и Ян продолжил:

– Но с другой стороны, если вы будете стрелять сами, вамбудет нелегко сделать выбор…

Он замолчал, и Элизабет прерывисто вздохнула.

– Какой выбор? – прошептала она ему в грудь.

– Куда стрелять, – засмеялся он, поглаживая ее по спине. –Роберт носил ботинки со шнурками, поэтому я выбрал своей целью шнурок. Ну, авы, полагаю, могли бы отстрелить бант с ее платья.

Элизабет наконец подняла голову и рассмеялась.

Не осознавая, что делает, Ян осторожно провел пальцем по еенижней губе, но вдруг спохватившись, убрал руку.

Элизабет заметила, как неожиданно посуровело его лицо. Онасделала глубокий прерывистый вздох, чувствуя, что еще немного и он поцеловал быее, но в последний момент почему-то передумал. После всего, что она выяснила запоследние несколько минут, Элизабет уже не знала, кто ей друг, а кто враг, онапонимала только, что чувствует себя в безопасности рядом с Яном Торнтоном, ноего лицо вдруг снова стало отчужденным, и он попытался разомкнуть руки. Незная, что сказать и не уверенная в том, чего же она действительно хочет,Элизабет заглянула ему в глаза и дрожащим голосом прошептала одно-единственноеслово, выразив в нем все свое смятение и мольбу понять ее…

– Пожалуйста…

Ян вопросительно приподнял брови.

– Я… – начала она, смутившись под его понимающим взглядом.