Аслан Коцба. За месяц до описываемых событий

Коцба снова достал снимок Катерины из ящика.

– Прости меня, Фатима, – негромко сказал он, какговорил всегда, глядя на фотографию девушки, так похожей на его младшую сестру. –Я виноват перед тобой. Прости.

Аслан повторял ритуал почти ежедневно, находя в немуспокоение. От слов «я виноват» действительная его вина становилась чутьменьше. Он вспомнил, как жаловалась тихая Фатима на то, что муж иногда угрожаетей, приходя в состояние неконтролируемой ярости, и как он, Аслан, не принималее жалобы всерьез, хотя искренне любил сестру. «Твой муж – нормальный мужчина,сердится. Бывает…»

– Я не смог защитить тебя. Прости.

Муж Фатимы не дожил до суда: его убили в тюрьме. Семья Коцбывыполнила то, что должна была, но молчаливую сестру, отличавшуюся от своихагрессивных братьев мягким, пугливым характером, они уже не могли вернуть.

Когда год назад Коцба, случайно зашедший в цветочный салоннеподалеку от работы, увидел живую Фатиму, то не поверил своим глазам. Такогоне могло случиться! Сначала – Стрежина, теперь – эта девушка… Но если сходствоего референта с Фатимой было только внешним, а по складу характера Викторияоказалась полной ей противоположностью, то у Катерины Ромашовой даже голосзвучал так же, как у сестры: тихо, спокойно, немного робко. Он не мог оторватьот нее глаз и впервые позволил кому-то собрать букет вместо него.

«Это не случайность, а провидение, – сказал он самомусебе. – Ты должен искупить вину».

С тех пор он приезжал раз в неделю к Ромашовой, проводил унее час и возвращался обратно. Этот час помогал ему больше, чем целый день,потраченный в клубе Перигорского. Он всегда оставлял деньги – преодолетьсопротивление девушки и ее матери оказалось совсем несложно, – обязательнопривозил цветы. По заведенному ритуалу Катя сажала его за стол, а самапринималась что-нибудь рассказывать, и, слушая ее голос, Коцба на час забывал отом, что Фатима давно похоронена не в родной земле и что он виноват в том, чтослучилось. Если бы он поверил ей, выслушал, Фатима осталась бы жить.

Квартирку, которую Катерина снимала, Коцба просто ей купил –девушке нравился район, к тому же салон располагался в соседнем доме. Она несразу привыкла к тому, что Аслан ничего от нее не требует, а мать Кати долгоевремя относилась к нему с нескрываемым подозрением, но чувства их обеих Коцбу,по большому счету, не волновали. Раз в неделю он возвращался на час в прошлое,платил за это свою цену, руководствовался только своими желаниями, и, если бы емусказали, что он совершил хорошую сделку с совестью, Аслан бы очень удивился. Онискренне считал, что искупает вину перед сестрой.

* * *

Перезвонив фээсбэшнику и коротко поговорив с ним, Илюшинубедился, что версия с Коцбой рухнула, как подмытый водой песочный замок. УКоцбы были свои причины навещать девушку, похожую на Стрежину, но причина этане имела к Вике никакого отношения.

Бабкин, до последнего уверенный, что они вот-вот узнают то,что расставит все по своим местам, лег на диван и закрыл глаза. Все. Последняяниточка расследования, на которую возлагалось столько надежд, оборвалась, ифактически им предстоит начать дело с нуля. «Мы не успеем», – мелькнуло уСергея в голове. Чтобы прогнать эту мысль, он встал, сходил за книжкой Риддераи вернулся обратно на кухню, намереваясь отвлечься на чтиво, пока Илюшин сидит,глядя в одну точку и рассматривая что-то, видимое только ему.

Макар попытался представить остров, на котором сиделадевушка с фотографии, оставленной Липатовым, – почему-то Илюшин всегдавспоминал именно этот снимок, а не те, которые дал им Каморкин, – но несмог. Перед его глазами возникла картинка, словно из детской книжки: накартинке маленькая девочка в коротком летнем платьице махала рукой уплывающемукораблику с берега, по которому ползали раки с глазами на длинных усиках.Илюшин прогнал картинку, и вместо нее появилась другая, не такая веселая:девочка не улыбалась, и уголки ее губ были опущены книзу, как у трагическогоклоуна. Макар пропустил момент, после которого образы потекли потоком, неконтролируемые им, и спохватился лишь тогда, когда на песке остались толькораки, сползавшиеся со всех концов пляжа. Илюшина передернуло, и он сбросилобраз. Все это, конечно, отлично характеризовало его глубоко запрятаннуюуверенность в том, как сложилась судьба Вики Стрежиной, но ничем не моглопомочь в ее поисках.

«Ничего пока не сложилось, – сказал себе Макар. –Мы успеем ее найти».

Он не мог сказать, в какой момент они успеют найти Стрежину,но зато хорошо осознавал, что вся его убежденность – не более чем самовнушение.Илюшин кожей чувствовал, что если в ближайшие дни они не выйдут на следдевушки, то не найдут ее уже никогда.

Он собрался поделиться сим утешительным выводом с Сергеем,когда тот хмыкнул и сказал:

– Слушай, Макар… Здесь у автора имеется спорноенаблюдение. Одна из героинь говорит…

Он остановился на секунду и с выражением прочитал:

– «Какое страшное сочетание – глупость со злостью! Всовременных фильмах часто показывают умных мерзавцев как образец зла, норежиссеры, наверное, даже не задумываются, что от глупых злодеев гораздо большевреда, чем от умных». Мысль, конечно, не особенно оригинальная, но я сейчасприпомнил полдюжины мерзких знакомых – точно, чем они глупее, тем хужепоследствия от их деяний для окружающих. Но, с другой стороны, глупость должнапрепятствовать совершению преступлений в большом масштабе. Как ты считаешь?

Макар смотрел на Бабкина, так широко раскрыв глаза, чтоСергей увидел в них отражение облаков.

– Я тебя серьезно огорошил? – удивилсяБабкин. – Эй, ты чего?

Последнее относилось к действиям Макара: тот резко выхватилу напарника книгу, просмотрел страницу и остановился над строчками, которыезачитывал Сергей.

– Какое страшное сочетание – глупость созлостью, – повторил он. – Какое страшное сочетание…

– Макар, в чем дело? – насторожился Сергей.

Переведя на него невидящий взгляд, Илюшин покачал головой.

– Хватит башкой мотать! Что ты вспомнил?!

Макар наконец посмотрел на Бабкина, а не сквозь него.

– Какой же я был дурак! – протянул он. –Конечно, это требует подтверждения, но я почти уверен, что прав.

– В том, что ты дурак? Конечно, прав. Никакогоподтверждения тут не требуется.

Илюшин не ответил, что лучше всяких слов говорило о егосостоянии: Макар редко оставался в долгу. Минуту он молчал, уставившись наобложку, и выражение лица у него было такое, что Бабкин не стал задаватьвопросов и просто молча ждал. Затем Илюшин перевел взгляд на Сергея.

– Ну вот что, – проговорил он, и в голосе егоБабкин с удивлением услышал сдерживаемый гнев. – Меня купили на такуюпростую уловку, что самому стыдно. И тебя тоже купили, кстати, но тебепростительно, а мне нет. Поэтому я сейчас собираюсь довести дело до конца, нопрежде мне нужно кое-что узнать наверняка. Да, видимо, все дело именно в этом,других причин я не вижу.