– Маленькая месть за твой фокус с «Артемидой», –заявил Илюшин, наслаждаясь видом Бабкина с веревочной котомкой в руках.

– Я тебе это припомню, – пообещал Сергей. –Ты авоську специально для меня хранил? Откуда у тебя такой раритет?

– Подарок благодарного клиента. Бери мандарины – ивперед, не тяни время.

В больничную палату Сергей вошел, стыдливо пряча мандариныза спину, однако от дверей Макар исхитрился толкнуть его так, что авоська сблестящими ярко-оранжевыми шариками оказалась впереди Сергея.

– Здравствуйте, – неловко поздоровался Бабкин.

– Добрый день, Вика, – высунулся вперед Макар.

– Здравствуйте! Ой… – изумленно сказала девушка,лежащая на кровати, и глаза ее расширились. – Мандарины! Господи, как мнехотелось мандаринов!

Она взглянула на Бабкина карими глазами и улыбнулась такрадостно, словно только и ждала появления Сергея, авоськи и мандаринов. Отулыбки исхудавшее лицо преобразилось, став почти детским. Она была оченьсмуглая, очень худая – такая худая, что первыми бросались в глаза острые, будтозаточенные, скулы и подбородок, а щек не было вовсе.

– Только… мне ведь нельзя мандарины, – вспомнилаона, и улыбка исчезла с ее лица. Теперь она стала похожа на ту молодую женщинус фотографии, которую оставил у Макара Антон Липатов: сдержанную, серьезную,замкнутую.

– Ничего страшного. – Илюшин выдвинулся вперед,решительно отодвинул в сторону мнущегося около кровати Бабкина и выдернул унего авоську. – Оживим интерьер.

Пять минут спустя одноместная палата была украшенамандаринами. Они светились на подоконнике, на полочке под телевизором, и дажена самом телевизоре Макар пристроил пару штук, предусмотрительно смахнув с негопыль. Сергей оживленно помогал ему, чувствуя, что Макар играет в какую-то игру,и, хотя цель игры была ему неясна, он понимал, что нужно подыграть.

Вика, откинувшись на подушку, смотрела на них во все глаза.Ей уже рассказали о том, что, если бы не эти двое, ее вряд ли бы нашли такбыстро. Если бы не двое частных сыщиков и Антон Липатов, который пришел к нимза помощью.

Старший был высоким, массивным и напоминал Вике собакупороды ньюфаундленд, которую зачем-то очень коротко постригли. Он бралмандарины огромной лапой и раскладывал так осторожно, словно они былистеклянными и он боялся их разбить. А младший – худой, светловолосый ивзъерошенный – забавно жонглировал в воздухе двумя мандаринчиками. Когда Викаувидела его, то в первый момент не поверила своим глазам. В дверях палаты стоялвыросший Питер Пэн – нет, не выросший, а лишь слегка подросший: сероглазый,улыбчивый, общительный и в то же время отстраненный от всего, что происходиловокруг него. Вике потребовалось некоторое время, чтобы убедить себя в том, чтоперед ней стоит не герой сказки, а живой человек по имени Макар Илюшин, которыйкаким-то образом выяснил, что на остров Вику забросил ее собственный дядя.

– Как вы узнали? – спросила она.

Старший резко обернулся, а Макар уронил мандарин. Бабкинподошел к кровати Стрежиной и сел на стул.

– Нас предупреждали, что мы не должны васволновать, – сказал он прямо.

Девушка посмотрела сначала на Бабкина, потом на Макара, ивзгляд карих глаз стал насмешливым.

– Я провела на острове больше месяца, – негромкопроизнесла она. – Я почти сошла с ума. Потом я уплыла с острова – связалавместе канистры из-под воды и уплыла. Да вы знаете, наверное.

Макар с Сергеем кивнули: они знали.

– Я уплыла на второй остров, потому что была уверена,что там меня спасут. Но он оказался необитаемым. Тогда я поняла, что умру, ноне догадывалась, кто все это придумал. Потом меня перестало это интересовать, итогда я почти умерла, но меня спасли. Трое полицейских – нет, не полицейских,конечно, они называются как-то иначе… В общем, они прилетели на вертолете напервый остров, не нашли меня и уже собирались возвращаться, но один из нихуговорил их долететь до второго острова. Он меня и разыскал. Меня сутки держалив местной больнице, а затем переправили на самолете сюда.

Она говорила спокойно, только иногда прикрывая глаза, словноей было тяжело долго смотреть на Сергея и Макара.

– А здесь, как только я немного пришла в себя, ко мнеявились из милиции и сообщили, что все это задумал мой родной дядя. И показалимне фотографию – на ней был Глеб из агентства, который встречал меня наХониаре, а потом бросил на острове. И когда я узнала его, сказали, что это,оказывается, Андрей Соловченко, сосед дяди Миши, и что он действовал по планудяди. А потом еще рассказали про вас и о том, что вы как-то узнали, что виноватименно дядя Миша, и заставили его рассказать, где я. И потом он умер.

Она чуть улыбнулась краешком рта так, словно ей неловко былоулыбаться, и закончила:

– И после этого вы говорите мне, что не должны меняволновать… Смешно, правда. Вам самим не смешно?

Макар с Сергеем помолчали, переглянулись.

– Дядя Миша умер сам или он убил себя? – обыденноспросила Вика.

– Сам, – помолчав, сказал Макар. – Когда заним пришли оперативники, он начал сопротивляться. Это было очень глупо: вы жепонимаете, он – инвалид, а они… В общем, он устроил истерику, настоящий скандали швырял в них своими книгами, чтобы доказать, что он известный писатель и онине имеют права к нему приставать…

– Он кричал, что он – известный писатель? –перебила его Вика. – Почему же не два писателя? Или не три? Под сколькимитам псевдонимами писал дядя Миша, как выяснилось…

Бабкин пристально взглянул на девушку. Он начал понимать,почему она выжила на острове.

– Вы считаете меня циничной? – тихо спросила она,заметив его взгляд. – Знаете, я всю жизнь любила дядю Мишу, потому что мненекого было больше любить из моей семьи. А он всегда хотел, чтобы я восхищаласьим и его фотографиями. И я восхищалась, потому что искренне считала ихпрекрасными, и мне нетрудно было донести это до дяди. Тем более что он –калека. И я думала, что желание восхищения им – просто слабость, не более того.Но иногда у меня мелькала мысль о том, что дяде ничего от меня не нужно, кромепризнания, какой же он талантливый, и я сама не нужна, и, если вдруг яперестану ему это говорить, он не захочет меня видеть. Мне казалось, что это –гадкая мысль и от нее нужно избавиться… И только два дня назад я поняла, чтобыла права.

– Вы были не правы, – спокойно возразилМакар. – Ваш дядя хорошо к вам относился. Я бы даже сказал, что он васлюбил. Иначе ему никогда не пришла бы в голову идея отправить вас нанеобитаемый остров. Он знал вас слишком хорошо и решил, что предсмертноеисполнение вашей мечты в значительной степени обеляет его поступок. И самомусебе представил все так, будто совершает благое дело. Ему было легко убедить себяв этом. Михаил Олегович был очень талантливым человеком, хотя об этомпрактически никто не знал…