– Я подумал, – с иронией сказал он, – что вы тут убиваетедруг друга. Мисс Трокмортон-Джонс, – продолжил он уже более мягко,останавливаясь перед Элизабет, – считала это вполне вероятным, когдаоткомандировала меня сюда.

– Люсинда? – ахнула Элизабет, все еще не придя в себя. – Васпослала сюда Люсинда?

– Совершенно верно, – сказал викарий, опуская укоризненныйвзгляд на руку Яна, покоившуюся на ее талии. Элизабет наконец с ужасомосознала, что все еще стоит в этом полуобьятии и, оттолкнув руку Яна, поспешноотступила в сторону. Она приготовилась выслушать грозную обвинительную тирадуотносительно своего греховного поведения, но викарий только хмурил седыекустистые брови и продолжал вопросительно смотреть на Яна. Чем дольше онимолчали, тем невыносимей становилось это молчание и, чувствуя, что не в силахбольше его выносить, Элизабет умоляюще посмотрела на Яна. Но к ее величайшемуудивлению, вместо стыда лицо Торнтона выражало только веселость и некотороесожаление, что им помешали.

– Ну? – спросил наконец викарий, глядя на Яна. – Что тыможешь мне сказать?

– Добрый день, – весело произнес Ян. – Я не ожидалвстретиться с тобой раньше завтрашнего дня, дядя.

– Я это вижу, – с нескрываемой иронией ответил викарий.

– Дядя! – вырвалось у Элизабет. Не веря своим ушам, онаподняла взгляд на Яна. Словно прочитав ее мысли, викарий посмотрел на Элизабет– в его карих глазах тоже искрился смех.

– Забавно, не правда ли, моя дорогая? Это лишний разубеждает меня в том, что Господь не лишен чувства юмора.

Истерический смешок вырвался из груди Элизабет. Ян тоженачал понемногу утрачивать свою невозмутимость, по мере того как его дядяударился в перечисление всех горестей, которые принесло ему это родство:

– Вы и представить себе не можете, какая пытка утешатьплачущих девушек, которые безуспешно расставляют свои сети в надежде пойматьего, – сказал он Элизабет. – Но это не идет ни в какое сравнение с тем случаем,когда он выставил на бега свою лошадь, и один из моих прихожан решил, чтоименно я буду принимать ставки!

Смех Элизабет отозвался в горах музыкальным эхом, и викарий,не обращая внимания на недовольный взгляд Яна, безжалостно продолжил:

– У меня уже мозоли на коленях – столько часов, недель,месяцев я молился за спасение его бессмертной души…

– Дункан, когда ты закончишь перечисление моих грехов,перебил его Ян, – я представлю тебя моей гостье.

Викария ничуть не возмутил легкомысленный тон Яна, наоборот,он казался очень довольным.

– Конечно, Ян, при любых обстоятельствах нужно соблюдатьПриличия.

В эту минуту Элизабет поняла, что вместо гневной тирады,которую она ожидала услышать, викарий высказал свое мнение относительно ихповедения в мягкой, но достаточно ясной форме. Ей только показалось странным,что все упреки он адресовал только Яну. Но даже не зная причины такойснисходительности, она была благодарна ему за то, что он избавил ее отдальнейшего унижения.

Ян, очевидно, тоже это понял, он пожал дяде руку и суховатобросил:

– А ты неплохо выглядишь, Дункан, несмотря на мозоли наколенях. И хочу тебя заверить, – добавил он, – что твои проповеди всегдапроизводят на меня неизгладимое впечатление, независимо от того, сижу я илистою.

– Это оттого, что у тебя прослеживается прискорбнаятенденция засыпать на их середине, – с легким укором сказал викарий, отвечая нарукопожатие Яна.

Ян повернулся к Элизабет.

– Позволь представить тебе леди Элизабет Камерой мою гостью.

Элизабет подумала, что быть представленной таким образом ещехуже, чем быть застигнутой в его объятиях, и отрицательно замотала головой.

– Это не совсем так. Я здесь… а-а…

От волнения мысли ее разбегались, и викарий снова пришел ейна помощь.

– Вы здесь вынужденная гостья, – подсказал он. Улыбаясь, онвзял ее руки в свои. – Я прекрасно понимаю ваше положение, поскольку имелудовольствие познакомиться с мисс Трокмортон-Джонс. Она же и направила менясюда, как я вам уже говорил. Я обещал ей пробыть здесь до завтра или допослезавтра – в общем, до ее возвращения.

– До завтра или до послезавтра? Но они собирались вернутьсясегодня.

– Дело в том, что произошел несчастный случай – совсемнезначительный, – поторопился успокоить ее викарий. – Джейк говорит, что ейпопалась очень строптивая лошадь, которая все время норовит лягнуть ее.

– Люсинда сильно пострадала? – спросила Элизабет, готовая вту же минуту помчаться к ней на помощь.

– Лошадь лягнула мистера Уайли, – объяснил викарий, –поэтому пострадали только его гордость и… нижняя часть тела. Однако миссТрокмортон-Джонс, справедливо полагая, что некоторые дисциплинарные меры могутпризвать лошадь к порядку, воспользовалась единственным средством воздействия,которое было в ее распоряжении, поскольку зонтик в этот момент лежал на земле.Она тоже лягнула лошадь, в результате чего эта достойнейшая леди сильноповредила себе лодыжку. Ей дали лауданум, и мой конюший занялся ее лечением.Через день, самое большее два, она уже встанет на ноги.

Повернувшись к Яну, викарий сказал:

– Ян, я прекрасно понимаю, что ты не ожидал моего появления.Однако если твоя месть не будет .заключаться в том, что ты лишишь меня своейпрекрасной мадеры, я готов остаться здесь и после возвращения миссТрокмортон-Джонс.

– Я пойду и принесу стаканы, – сказала Элизабет, понимая,что следует оставить их одних. Направляясь к дому, она слышала, как Ян сказал:

– Если ты надеялся хорошо поесть, то выбрал не то место.Мисс Кэмерон уже пыталась сегодня утром принести себя в жертву на алтарьдомашнего хозяйства, в результате чего мы чудом избежали смерти. Ужин за мной,но нет никакой гарантии, что он будет лучше завтрака.

– Я попробую помочь вам, – добродушно отозвался викарий.Когда Элизабет ушла в дом, Ян тихо спросил:

– Как сильно пострадала та женщина?

– Трудно сказать. Она была настолько вне себя от ярости, чтопочти не чувствовала боли. А может быть, это все из-за лауданума.

– Что все?

Викарий помолчал немного, наблюдая за птичкой, шныряющей влистве над их головами, потом сказал:

– Она находилась в очень странном состоянии. Страшнорассерженная и возмущенная. С другой стороны, она боялась, что ты опять начнешь«нежничать» с мисс Кэмерон. Когда я прибыл сюда, мне стало ясно, что она имелав виду. Однако у нее были и другие опасения: она боялась, что молодая ледипопытается пристрелить тебя, как уже было однажды. Вот почему я так испугался,когда услышал выстрелы, и помчался сюда со всех ног.