– Вам не требуется получать у нее разрешение, – сказал Ян,приближаясь к ней. Элизабет в ужасе обернулась. – Нужно просто показать ей, ктоздесь хозяин. Вы должны решительно подойти – вот так…

И без всяких церемоний он вытащил из-под курицы два яйца,причем курица даже не сделала попытки клюнуть его, то же самое он проделал сдвумя другими курами.

– Вы что, первый раз в курятнике? – спросил Торнтон,беспристрастно отметив про себя, как она прелестна с этими спутанными волосамии пылающим от гнева лицом.

– Да, – коротко ответила Элизабет, – здесь очень плохопахнет.

Он засмеялся.

– Ну тогда все ясно. Они чувствуют ваше к ним отношение –животные и птицы всегда это чувствуют.

Она быстро взглянула на него и сразу ощутила какую-тонеобъяснимую перемену – он улыбался ей, даже шутил, но его глаза ничего невыражали. До сих пор она видела в них иногда страсть, иногда злость, иногдахолод – но это было проявлением чувств. Сейчас же в этих глазах не было ничего.

Элизабет не знала в точности, какого отношения к себе ейхочется, но она была совершенно уверена, что не желает, чтобы на нее смотрели,как на забавную незнакомку.

– Слава небесам! – сказал викарий, когда они вошли в дом. –Если вы не хотите, чтобы ветчина подгорела, посидите пока за столом и неотвлекайте меня, пока я не закончу.

– Мы с Элизабет предпочитаем подгоревшую ветчину, – пошутилЯн.

Элизабет слабо улыбнулась в ответ, но тревога ее возрослаеще больше.

– Как вы относитесь к картам? – спросил ее викарий, когдаони заканчивали завтрак.

– Я знаю некоторые карточные игры, – ответила девушка.

– В таком случае, когда вернутся мисс Трокмортон-Джонс иДжейк, мы могли бы как-нибудь вечерком сыграть в вист. Ты присоединишься к нам,Ян?

Ян, который в этот момент, стоя у плиты, наливал себе кофе,оглянулся и со смехом сказал:

– Ни в коем случае. – И объяснил Элизабет: – Он мухлюет.Абсурдность предположения, что викарий может мухлевать, вызвала у Элизабетсмех, который музыкальным звоном разнесся по комнатам.

– Я уверена, что викарий не может делать ничего подобного.

– Боюсь, что Ян прав, моя дорогая, – признался Дункан,простодушно улыбаясь, – но я всегда играю честно, когда у меня есть партнеры. Амухлевать я себе позволяю только в том случае, когда играю с кем-нибудьвоображаемым, например, с Наполеоном на острове Святой Елены.

– Ах, вот оно что! – сказала Элизабет, с улыбкой глядя наЯна, усаживающегося за стол со своей кружкой. – Такое и со мной бывает!

– Так вы играете в вист? Она кивнула.

– Эрон научил меня, когда мне было всего двенадцать лет, нодо сих пор он каждый раз обыгрывает меня.

– Эрон? – улыбаясь, спросил викарий.

– Это наш кучер, – объяснила Элизабет, радуясь возможностипоговорить о своей «семье» в Хэвенхёрсте. – Но в шахматы я играю лучше, этомуменя научил Бентнер.

– А это кто же?

– Наш дворецкий.

– Понятно, – сказал викарий, но что-то заставило егопродолжить: – А как насчет домино?

– О, тут специалист миссис Бодли, наша экономка. Мы довольночасто играли с ней, но она всегда выигрывала, потому что относится к игре оченьсерьезно и даже разработала свою систему. А у меня как-то не вызываютэнтузиазма эти плоские прямоугольнички с точками. Шахматные фигуры, на мойвзгляд, намного интереснее. Вот где действительно серьезная игра.

Ян наконец решил присоединиться к беседе. Выразительнопосмотрев на дядю, он с явной иронией объяснил ему:

– На случай, если ты не догадался, Дункан, леди Камерон –очень богатая молодая женщина. – Этой фразой он охарактеризовал Элизабет какизбалованную барышню, привыкшую к тому, что любое ее желание всегда сготовностью исполняет целая армия слуг.

Элизабет напряженно выпрямилась, неуверенная, намеренно оннанес ей оскорбление или же это вышло у него случайно, а викарий суровопосмотрел на Яна, видимо, тоже не одобряя если и не смысл фразы, то, во всякомслучае, тон, которым она была сказана.

Ян невозмутимо встретил его взгляд, но в душе разозлился насебя за несдержанность. Вчера вечером он дал себе слово не испытывать кЭлизабет никаких чувств, и это решение было окончательным. Из чего следовало,что ее моральный облик и образ жизни не должны иметь для него никакогозначения. И тем не менее сейчас он нарочно обидел девушку, хотя она ничем этогоне заслужила, если не считать того, что сидит тут, такая возмутительнохорошенькая в этом светло-желтом платье и с таким же желтым бантом в волосах.Ян был настолько недоволен собой, что даже упустил нить разговора.

– А в какие игры вы играли со своими братьями и сестрами?продолжал расспрашивать Дункан.

– У меня был только один брат, но и тот почти все времяпроводил вне дома. Он учился в Лондоне.

– Но, наверное, по соседству жили другие дети, – предположилвикарий.

Элизабет сделала глоток чая и покачала головой.

– Вокруг жили арендаторы, которые снимали у нас коттеджи, ноу них не было детей моего возраста. Видите ли, у нас в Хэвенхёрсте плохо сводой, а отец не хотел тратиться на ирригационные работы. Поэтому большинствонаших арендаторов переехали на более плодородные земли.

– Тогда с кем же вы проводили время?

– В основном со слугами, – ответила Элизабет. – И мы оченьдружили.

– А сейчас? – спросил он. – Чем вы занимаетесь там? Викарийтак ловко разговорил ее, что девушка отвечала, не задумываясь и не заботясь отом, какие выводы он может сделать из ее слов.

– Да я почти все время занята – нужно следить за домом.

– Вы говорите так, словно получаете от этого большоеудовольствие, – с улыбкой заметил Дункан.

– Это и в самом деле доставляет мне удовольствие. И знаете,что мне нравится больше всего? – доверительно спросила она.

– Понятия не имею.

– Больше всего я люблю торговаться, когда закупаю продукты ипрочие необходимые вещи. Это ужасно забавно, и Бентнер говорит, что в этом делея просто гений.

– Торговаться? – переспросил пораженный Дункан.

– Я рассматриваю это как проявление здравого смысла и каквозможность помочь другим людям проявить здравый смысл, – непосредственнообъяснила Элизабет, оседлав своего конька. – Ну, например, если бы деревенскийпекарь испек только одну булочку, он потратил бы на это… ну, скажем, час.Причем половина этого времени ушла бы на доставание всех необходимыхингредиентов, отмеривание исходных продуктов в нужных пропорциях ираскладывание всего снова по местам.