Вейс вышел на крыльцо, выкурил сигарету, немного успокоилсяи возразил самому себе: не Полянская послала боевиков громить Доктора, не онавиртуозно убрала Зотову, не она пристрелила киллера на Шмитовском и пустилапрофессиональные «хвосты» за ним, Вейсом…

Он уговаривал себя: «Не будь идиотом, не впадай в мистику,думай, ищи выход!»

Он не сомневался: Колдун уже знает о разгроме Доктора.Теперь он, Вейс, для него ничего не значит. А что, если попытаться встретитьсяс ним для последнего разговора? Не с его безмозглой кодлой, а с ним, Колдуном,лично. Он не дурак, должен понимать: препарат – это живые деньги. Такие деньги,какие и не снились ему с его бандитскими амбициями. Можно попробовать начатьвсе сначала – переждав, отсидевшись и, разумеется, убрав наконец эту Полянскую,которая торчит, как заноза в глазу.

И правда – почему бы не поставить теперь на Колдуна? Чем онхуже Доктора? Какая разница, под какой уголовной «крышей» работать?

Тем более Колдун не раз намекал, мол, его люди могли быучаствовать в деле не только в роли курьеров. Но Доктор не потерпел бы конкуренции.Они с Колдуном знали друг друга, соблюдали взаимный нейтралитет – внешний, вовсяком случае. Но в последние два года доходы Доктора галопом обгоняликолдуновские барыши…

Теперь Доктора нет. И не откажется же Колдун занять егоместо!

Вейс продрог, сидя на крыльце. Так приятно было вернуться втеплую, натопленную комнату и забраться под ватное одеяло. Думая о том, каклучше выстроить разговор с Колдуном, он незаметно заснул.

* * *

– Что ты собираешься делать дальше? – спросила Света,наливая кофе Арсюше и себе.

После бурной ночи они проспали до двух часов дня и только вполовине четвертого сели завтракать.

– Есть под Сан-Франциско православный мужской монастырь.Настоятель там архимандрит отец Владимир Верещагин, мой двоюродный дядя. Ядавно туда собираюсь.

– Очень поэтично – монашествовать в Америке, – усмехнуласьСвета. – Ехал бы уж тогда в Россию.

– Что ты, какой уж из меня монах! Я с дядей хочу повидаться,Верещагиных на свете совсем мало осталось. Поживу там послушником, поработаю вмонастырских мастерских, попробую грехи свои замолить, а дальше – как Бог даст.Может, и вернусь в Россию. А пока у меня ни документов нормальных, ни денегнет.

– Ну, на билет до Сан-Франциско ты своей детективнойдеятельностью заработал, – задумчиво произнесла Света, – только не получится изтебя послушника.

– Почему?

– Глаза у тебя больно блудливые!

* * *

Через три дня Арсюшу провожали в Сан-Франциско. Ссадины унего на лице почти зажили. Света купила ему приличную одежду. В темном свитере,из-под которого выглядывал белоснежный воротничок сорочки, он опять выгляделкрасавцем.

Самолет улетал через полчаса. Они сидели в полупустомаэропорту, в маленьком кафе.

– Ты хоть будешь думать обо мне иногда? – внезапно спросилАрсюша, глядя Свете в глаза.

– Я тебе напишу, – пообещала Света. Лена, чтобы не мешатьим, встала и отошла к супермаркету.

– Письма идут долго, – вздохнул Арсюша, – интересно,увидимся мы еще когда-нибудь?

– Как Бог даст…

Несколько минут они просидели, молча глядя друг на друга.Арсюша снял маленький эмалевый образок Казанской Божьей Матери, висевший у негона цепочке вместе с нательным крестиком, и протянул Свете.

– Спасибо, – она сжала образок в ладони. Посадку объявилиуже в третий раз. Подошла Лена.

– Все. Пора. – Арсюша поднялся и залпом допил ледяной«спрайт», оставшийся в стакане. Потом достал из сумки толстую потрепаннуютетрадь в клеенчатой обложке и отдал Лене. – Если сможешь, перепечатай чтопонравится и попробуй опубликовать в России.

Лена перелистала тетрадь, исписанную от корки до коркистихами. Почерк у Арсюши был крупный, острый, как галочьи следы на снегу.

– Хорошо. Сделаю, что смогу. Ты пиши мне.

…Уже пройдя полицейский контроль, на котором просвечивалибагаж – нет ли бомбы, – но документов при этом не проверяли, Арсюша оглянулся изакричал на весь аэропорт своим хорошо поставленным баритоном по-русски:

– Полянская! Как родишь, сразу напиши! – и скрылся внебольшом табунке пассажиров, которых дежурная провожала к самолету.

* * *

Колдун был заядлым бильярдистом. В последнее время былосложно выкроить часок-другой, чтобы доиграть. Но не хотелось терять форму, апотому он назначил себе два часа в неделю, которые проводил в бильярдной,несмотря ни на что. Именно там, в бильярдной на Пресне, его всегда можно былозастать по четвергам с восьми до десяти.

Увидев Вейса, Колдун ничуть не удивился. Он знал, Вейс будетискать встречи с ним лично, и даже примерно представлял себе содержание ихразговора. Только не придумал еще, что ответить.

Впрочем, Колдун не любил загадывать наперед, предпочиталдействовать по наитию – как карта ляжет.

Вейс выглядел неплохо для человека, находившегося в бегах.Он был давно не брит, но это его только красило, а черные джинсы и толстыйбелый свитер шли ему даже больше деловых костюмов, в которых он обычно ходил.

Быстро взвесив все «за» и «против». Колдун сообразил: онничего не теряет, если согласится на предложение Вейса, а приобрести можетмногое. Тем более Вейса теперь можно жрать с потрохами. Сам ведь приполз: мол,на, кушай меня на здоровье! И денег своих назад не просит, будто забыл.

– Где тебя искать? – быстро спросил он, не глядя Вейсу вглаза.

– Сколько времени понадобится, чтобы выяснить, кто за мнойпустил «хвосты»? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Денечка два, не больше. – Колдун похлопал собеседника поплечу. – Так где же ты отсиживаешься? Может, скажешь по старой дружбе?

– Я сам позвоню тебе через два дня, никуда я от тебя неденусь, – он улыбнулся через силу, – я не прячусь, просто отдыхаю. Телефона тамнет, ехать далеко. Зачем тебе беспокоиться? В субботу позвоню.

«Ага, не прячется он! – усмехнулся про себя Колдун. –Отдыхает он, сучий потрох. За ним ментовка носится с высунутым языком, а онотдыхает. Ох, собью я с него эту фраерскую спесь с большим удовольствием».Колдун даже зажмурился, предвкушая, как будет сбивать спесь с этого надменногокрасавца.

– Ну, как знаешь, – сказал он вслух и принялся за прерваннуюпартию.